Симбиоз

– Черная? Маленькая, верно? На записи было неочевидно, но… Мерилин! – На другой стороне, наконец, сняли трубку. – Он до сих пор у Франциско. Нужно его брать, иначе он попросту покинет Даллас, и выслеживать его в других штатах придется очень долго. Тем более ищем мы его явно не одни. Поторопи наших, ладно? С местным шерифом я уже договорился.

У нас были довольно тонкие межкомнатные перегородки. После работы папа всегда включал телевизор, отголоски которого звучали на кухне так громко, словно он висел где‑то под столом, однако сейчас в квартире было тихо. Я представила, как они с Рене прислушиваются, стараясь не упустить ни слова, и поежилась.

– Простите, Нари, не могли бы вы не показывать моему отцу запись? Он наверняка попросит. Не хочу, чтобы он беспокоился.

– На «ты», Андреа, – мягко поправил меня он. – Мы уже изъяли ее, мистер Фишер ее не увидит.

– Спасибо.

– У меня к тебе еще одна просьба будет. – Нари убрал исписанный лист в свой портфель, туда же спрятал ручку. – Поможешь составить фотороботы? Хотя бы Маркуса, ты ведь хорошо его разглядела?

– Конечно. Сейчас?

– Нет, уже поздно. Мы ведь решили не волновать твоего отца, правда? – Он подмигнул мне, и я смущенно кивнула. – Завтра или послезавтра я позвоню предупредить, что подъеду. Так что уж не гуляй далеко от дома на этих выходных.

Провожая его к выходу, я с удивлением отметила, что от напряжения моего не осталось и следа. Нари Риверс, безусловно, был профессионалом своего дела. Он разболтал меня по полной, расположил к себе, и это при всей моей нелюдимости, на которую так часто сетовала Рене, с детства обожающая большие компании.

– Ну? – требовательно выдохнул отец, когда я вернулась в квартиру.

– Ничего серьезного, па.

– Ничего? Агент ФБР в моем доме – ничего? Требования сверху выделить ему людей и обслуживать его как пуп земли – ничего? Еще и ты посреди всего этого – ничего?!

– Я только помогу ему составить фоторобот.

– Наткнулась, наконец, на преступника федерального масштаба? Я предупреждал тебя, Андреа!

Отца в тот вечер как прорвало – столько ругани мне не доводилось слышать от него за всю жизнь. Рене молчала, сидя неподалеку. Изредка она пыталась вмешаться: в самых горячих спорах сестра всегда принимала мою сторону, даже если была согласна с отцом, – и тогда он кричал на нас обеих. Нет, он не был жестоким. Он просто очень боялся еще раз потерять.

Нари позвонил на следующий день. Рене делала домашнее задание, сгорбившись в кресле, на всю квартиру гремел телевизор: отец смотрел какой‑то фильм. Мне так не хотелось отвлекать их от повседневных дел, что я едва не поддалась соблазну выскользнуть из дома тайком, лишь бы вновь не открывать больную тему.

– Па, я поеду.

– Хорошо.

В коридоре под зеркалом висела маленькая полочка. На ней лежали отцовские часы, гигиеническая помада Рене, и стояли в ряд флакончики духов: мои, сестры, и еще одни мои, старые. Я в нерешительности протянула руку. Затем посмотрела на себя в зеркало. Нет, это уже чересчур. Словно не в полицейский участок собралась, а на свидание.

– Андреа, тебе подать тушь? – прозвучал из комнаты заботливый голос сестры.

– Нет, – твердо отказалась я и отвернулась от полочки.

Нари привез меня в то же многоэтажное здание в центре Далласа, где работал отец, однако повел в другое крыло. Сегодня он был таким же дружелюбным, как и вчера, а отсутствие черно‑белой формы позволяло воспринимать его в менее официальном ключе.

Составлять фоторобот мне уже приходилось. Особенно убедительным получился портрет Маркуса. Бородач смотрел на меня с компьютера, как чуть меньше недели назад смотрел на улице, выплевывая оскорбления. Зато фоторобот Франциско, к моему удивлению, составлять не потребовалось.

– Я и так прекрасно знаю, как он выглядит.

– Нари, а можно мне спросить насчет него? Или это секретная информация?

– Что именно?

– Что он сделал? Почему его разыскивает ФБР?

– Он – вор. То, что находится в шкатулке, ему не принадлежит. Оно принадлежит государству. – Я поежилась, и Нари заметил этот нервный жест. – Сохрани мой номер телефона. Если увидишь его снова, сразу звони, поняла? Это может быть опасно. Я не шучу, Андреа. Не дозвонишься мне – набирай отцу. Не преследуй его в одиночку и не разговаривай.

Отчего‑то мне стало окончательно не по себе. Нари вроде давал рекомендации на самый крайний случай, но теперь мне казалось, что воспользоваться ими обязательно придется.

– Он может угрожать моей сестре?

– Не думаю. Не накручивай себя, скорее всего, вы обе вне опасности, раз он не тронул вас сразу. – Он отложил фоторобот мужчины, которого я называла не иначе, как «мужчина в кепке». – Ты голодная, Андреа?

Я неопределенно пожала плечами. Возвращаться и обедать в компании мрачного отца не хотелось, а вытащить Рене на улицу в разгар ее войны с учебниками было не под силу никому. Только спустя долгие десять секунд мне стало ясно, что сотрудник ФБР предлагает в качестве компании себя.

– Я уже полгода живу в Далласе, но, стыдно признаться, питался только в нашей внутренней закусочной. Не было времени осмотреться.

– А где ты жил раньше? – с любопытством спросила я.

Мы с Рене ни разу не выезжали за пределы штата. Отцу было некогда, а нас одних он никуда не отпускал, поэтому истории про другие страны и даже города я слушала взахлеб.

Нари удовлетворенно улыбнулся, поняв, что операция по быстрой смене темы прошла успешно, и поманил меня за собой.

– Расскажу. Если ты расскажешь, где можно нормально поесть.

Буквально на мгновение я почувствовала укол сожаления. Все‑таки стоило воспользоваться духами.

 

3 глава

 

Солнце слепило глаза, туч на небе не было и в помине. От дождей, не прекращавшихся целую неделю, ничего не осталось. Я стояла перед папиной машиной, не в силах заставить себя сесть за руль, – капот ее был горячим, как песок на пляже. Сегодня я проспала чуть больше, чем могла себе позволить, закинув под подушку телефон с будильником, и теперь опаздывала на учебу.