Сквозь туман времени

Оседлав коня, пан Казимир Полянский рванул под уздцы так, что конь встав на дыбы помчался галопом по снежному полю, лишь снежный вихрь, который вырывался из под копыт белоснежным облаком стелился позади всадника.

 

Пан Казимир Полянский был шляхтичем, его род, хоть и давно обедневший, принадлежал к одному из старейших шляхетских родов. Вотчиной панов Полянских была небольшая усадьба, находившаяся недалёко от Гродно. Еле сводя концы с концами, отец Казимира пан Всеволод Полянский отдал своего единственного сына Казимира, когда ему исполнилось 18 лет на службу в дружину своего дальнего родственника пана Сигизмунда Воложевского. Прослужив верой и правдой у пана Сигизмунда 30 лет, Казимир всем сердцем прикипел к молодому пану Володымиру, сыну Сигизмунда. Бок о бок сражаясь с паном, Казимир сдружился с Володымиром и считал его своим племянником. Сам же Володымир тоже привязался к Казимиру и называл его дядька.

Конь пана Казимира помчался, словно белое кружевное облако по полю, и скрылся в чёрной чаще непроходимого леса.

 

Из боярского терема вышли несколько дружинников. Они вытащили на двор хозяина усадьбы. Борис Семенович старался держаться стойко, но чувствовалось, что жизненные силы покидают русского.

 

Боярин Савицкий был высокого роста. Фигурой, схож с медведем, такой же огромный и неповоротливый. Бурая борода обрамляла лицо, покрытое язвочками от оспы. Маленькие, глубоко посаженные глаза испепеляли своим взглядом все вокруг. Тонкие как ниточка губы, говорили о жестоком нраве этого человека.

 

Вскоре, дверь терема отворилась и на крыльце показался сам лях, нёсший на руках безжизненное тело русской девушки. Аккуратно уложив Василису на сани, покрытые шкурой медведя, и укрыв ее, пан Володымир повернулся и направился к стоящему посреди двора боярину. Подойдя к Борису, он посмотрел своими карими очами. Взгляд молодого поляка был полон ненависти и гнева. Поджатые губы пана говорили о кипящей внутри него злости. Сжав руки в кулак он сказал.

– Она никогда не любила тебя. Мы с ней предназначены судьбой. Никто не сможет нас разлучить.

– Я вас разлучил, – улыбаясь кровавой улыбкой и собирая все своё мужество ответил боярин, – я, боярин Борис Семенович Савицкий, сделал это.

– Ты себя с Богом сравниваешь?

– Бог на небе, а здесь, на своей земле я и бог, и царь. А ты, – боярин плюнул в лицо поляку кровавой слюной, – ничего не получишь. Ни земли русской, ни дома, ни жены моей. Я знаю, что ты меня убьешь, но там, – и он кивнул на небо, – мы с ней вместе будем, она перед богом моя жена.

И довольный тем, что сказал, Борис улыбнулся во весь рот.

– Я верну ее, – и с этими словами пан, вытерев лицо рукавом, повернулся и пошёл к саням где словно сонная лежала боярыня Василиса Никитична.

Подойдя к саням и сев возле возлюбленной, он приподнял ее маленькую головку и уложил к себе на колени. Обнимая девушку, он приказал:

– Сжечь здесь все. А его высечь и оставить. Пусть любуется, какой он бог. Трогай.

С этими словами сани тронулись и покатились в родовой замок пана Володымира Воложевского.

……………..

 

Ночь была морозной. В камине трещали дрова. В каменной комнате на огромной кровати под тяжелым балдахином лежала девушка. Светло‑русые волосы распластались на белоснежной подушке. Рядом на спальном ложе сидел высокий и красивый пан. Володымир не сводил с девушки взгляда, как‑ будто пытаясь разбудить. Кругом стояла тишина.

 

Так прошло несколько часов. Полная тишина, треск в камине и безмолвные яркие звёзды, которые светились в морозном небе за крохотным окном.

На рассвете, по узким коридорам замка можно было услышать тяжёлые шаги. Они остановились у массивной двери, ведущей в комнату, где их ждали. Дверь отворилась и в проеме Володымир увидел своего дядьку.

– Привёл? – только и спросил пан, соскакивая с края кровати.

Пан Казимир ничего не ответил, лишь отошел в сторону. Перед паном Воложевским предстал старик‑ отшельник Витольд. В лохмотьях и с огромными седыми космами на голове он был похож на гору. По внешнему виду старик был древний, но светящиеся в свете камина голубые глаза принадлежали молодому мужчине.. Отшельник ничего не сказав, прошёлся по комнате, остановился возле горящего камина и начал греть руки.

– Витольд, – нарушил воцарившееся безмолвие молодой пан, – я слышал, что ты творишь чудеса. Помоги мне из я озолочу тебя. Ты до конца своей жизни не будешь ни в чем нуждаться. Ты сможешь купить себе дом, нанять прислугу.

Витольд стоял возле камина и пристально всматривался в языки пламени и молчал.

– Ну скажи, хоть что‑нибудь, – не выдержав молчания колдуна, произнёс Володымир.

– Я могу все, – и повернувшись к взволнованному поляку, спокойно и монотонно ответил отшельник.

Пройдя мимо пана, он подошёл к кровати на которой смертельным сном спала Василиса. Витольд, прищурив глаза, и наклонившись, посмотрел на красавицу.

– Значит русская свела молодого пана с ума?

– Ты сможешь мне ее вернуть? – осторожно спросил пан, боясь услышать страшное для него слово « нет»

– Я могу многое, только вот одно мне не под силу, – ответил колдун, – я смогу вдохнуть в ее душу жизнь, но вот любовь к тебе, вряд ли. Сила и волшебство любви мне не подвластны. Это магия человеческого сердца и она мне не под силу.

– Верни ее, ‑взмолился пан, – она нужна мне живая. А любовь? Любовь я заслужу. Однажды полюбив, полюбит и ещё.

– Ты играешь с судьбой, пан Володымир. Очнувшись, девушка ничего не вспомнит. Ты для неё будешь чужаком.

– Ну и что! Пусть она меня не вспомнит, главное, я помню и люблю.

– Хорошо. Только у всего есть своя плата.

– Говори, я ничего не пожалею ради жизни Василисы. Сколько?

– Мне твои деньги и богатства не нужны, – и сделав паузу, добавил, – услуга.

– Что? – не поняв, что от него просил колдун, спросил пан.

– Твоя услуга или можно сказать долг. Согласен?

– Да, – коротко ответил пан.

– Ну тогда, когда придет время, я напомню тебе о твоём долге. И ты будешь обязан отплатить его сполна.

– Я согласен на все Витольд.