Сквозь туман времени

– Давай я ленточку лазоревую повяжу и беги к батюшке, а то он совсем заждался, – и, взяв атласную ленту, Марфа повязала ее на голове девушки.

 

Алиса встала со скамьи и вышла из девичьей комнаты. Осмотрев все вокруг, она направилась вдоль по коридору. Пройдя длинный коридор, по бокам которого находились двери, Алиса вошла в большую и светлую горницу.

Несколько окон освещали горницу. В красном углу стоял по православной традиции иконостас, а под ним висела серебряная лампадка. Вдоль стены под окнами находилась огромная скамья. С другой стороны стоял стол, за которым сидел пожилой мужчина. Полный, но не толстый, с густой чёрной бородой, которая спускалась до груди мужчины. Огромные, пушистые чёрные брови прятали глаза их обладателя, поэтому нельзя было догадаться в какую сторону обращён взгляд мужчины. Шевелюра хозяина дома, а это был именно он, была гладко причёсана.

 

Никита Ильич был одет по домашнему. Белоснежная льняная сорочка туникообразной формы до колен была подпоясана желтым плетеным шнуром‑ опояской. Рукава сорочки длинные до запястий. Одевалась сорочка через голову, поэтому на груди сбоку красовался разрез. Застёжкой служила костяная пуговица. Богато украшенная вышивкой рубаха, с цветными выручками по швам и нашивками говорила о том, что обладатель этой одежды не простой крестьянин или ремесленник. Штаны на Никите Ильиче были из качественного сукна. Ну и весь этот образ заканчивался сапогами из кожи крупного рогатого скота.

 

Боярин Никита Ильич Захарьин мужчина пятидесяти семи лет. Суровый к другим, но мягкий и ласковый к единственной дочке. Жена Никиты Ильича Ефросинья Алексеевна умерла при родах, оставив после себя лишь маленькую девочку. Никита Ильич больше не женился, дал имя дочке Василиса и баловал ее. Всю свою любовь он отдал дочке, разрешал ей многое, что не следовало бы, закрывал глаза на ее причуды и хулиганства.

Василиса росла в любви, не зная ни в чем отказа. Дружила Василиса с мальчишками, с ними она и проказничала, а иногда участвовала в драках.

 

– Васенька! – Увидев в проеме двери дочь, ласково начал говорить отец. – Ну разве можно так долго спать? Солнце уже высоко, а ты все в кроватке нежишься. Ну иди ко мне, поцелуй своего батюшку.

 

Алиса стояла и не могла понять, что это, сон или явь? Она никогда не знала своего отца и мать. Родители погибли в автомобильной катастрофе, когда Алисе не было и года. Родственников у неё не было и поэтому она оказалась в детдоме. Так она и жила, не зная ни родительской любви, ни ласки. После того, как ей исполнилось 18 лет Алиса покинула детский дом и въехала в квартиру своих родителей. Одиночество всегда окружало ее. В детском доме она чувствовала себя изгоем, постоянно ввязывалась в драки. И вот сейчас, мужчина, сидевший напротив неё за столом ласково называет ее дочкой. Ей так сильно захотелось отцовского тепла, нежности, что она бросилась к Никите Ильичу и обняв его за шею расплакалась. Отец, не ожидавший такой реакции от дочки, похлопал ее по спине.

 

– Ну что ты, голубушка, а ну ка не печаль свои глазоньки. Привиделось во сне что‑ то плохое?

– Нет, папочка, просто я соскучилась, – ответила Алиса.

– Как ты меня назвала? – озадаченно спросил отец.

– Папочка, ой, нет, батюшка! – вспомнив, что отца на Руси звали батюшка.

– Садись рядом, покушай, мое солнышко‑ улыбаясь сказал отец.

– Да, конечно.

 

И Алиса, а теперь ее звали Василиса, села рядом со своим отцом. С одной стороны, она была в недоумении от того, что с ней происходит, а с другой, она обрела любящего отца. Именно любовь родного человека поборола в ней рационализм с которым она подходила ко всем вещам и ситуациям в ее жизни.

Она сидела и любовалась отцом, а в глазах ее стояли слезы радости. Алиса часто видела во сне и мать, и отца. Во сне мама всегда была где‑ то далеко, а вот отец всегда был рядом. Как раз о таком отце и мечтала Алиса, сильном и крепком, суровым на первый взгляд, но добрым и любящем внутри.

 

– Ну что моя крошечка ничего не кушает? – обнимая дочку за плечи спросил отец.

– Спасибо батюшка, – произнесла Алиса и кинулась на шею к отцу‑ батюшка, как же я рада видеть тебя, если б ты только знал, как я скучала по тебе.

– Ладушка, моя! – Обнимая Василису, говорил Никита Ильич.

– Спасибо, что ты есть, я так тебя ждала, – на взрыв говорила девушка.

– Ну, все Васенька, хватит, а то и я сейчас слезу пущу, а вдруг кто придет, да и скажет, что видел боярина Захарьина как девка плачущего.

 

– Ага, батюшка, – и Алиса, взяв все своё мужество в кулак расслабила свои объятия и села на лавку.

– Закончила свою вышивку, – спросил отец.

– Вышивку? – озадаченно произнесла Василиса (именно так теперь мы будем звать героиню).

– Вышивку, ты ж кисет вышивала Матвею, запамятовала, чтоль, – с прищуром спросил Никита Ильич.

 

Василиса не знала, что и сказать.

– Да, почти закончила, – решив ответить так, сказала девушка.

«Все встанет на свои места и постепенно я во всем разберусь», подумала Василиса.

Пригубив не много еды, Василиса поклонилась новоиспеченному отцу, поцеловала его в щеку и покинула горницу.

Вернувшись на женскую половину дома, в свою опочивальню, Василиса начала осматриваться.

– Так, – сказала сама себе девушка, – начнём разбираться во всем по‑ порядку.

И сев на край кровати, девушка начала, размышлять.

– Это не сон, однозначно. Меня теперь зовут не Алиса, а Василиса. И меня перенесло как‑ то в прошлое, а точнее в 17 век, судя по одежде.

Выйдя из комнаты, Василиса крикнула Марфу, ведь из всех дворовых она знала только ее.

Женщина тут же пришла на зов боярской дочки.

– Что случилось, Василисушка?

– Марфа, скажи пожалуйста, какой год сейчас? – спросила девушка Марфу.

– Так я откуда знаю, год, так год, я ж не грамотная. День прошёл без беды, и то хорошо. А ты поди, да у Никиты Ильича спроси.

– Да, точно, – сказав, Василиса побежала а горницу, где недавно познакомилась с отцом.

– Батюшка, ‑забегая в горницу кричала девушка.