Слепая зона
Кайл начал было смеяться, но, когда я скрутил кулак, усиливая хватку, в его глазах вспыхнул ужас, после чего парень стукнул меня по руке, и я его отпустил. Мы оба знали, что я мог бы держать его намного дольше, если бы хотел.
– Черт возьми, кое‑кому точно трусы в зад врезались, – буркнул он.
Один из приятелей вернул ему телефон. Я выхватил тот из рук Кайла, прежде чем он ушел, и удалил видео, а потом кинул ему обратно.
– Раньше с тобой было веселее, – заметил он.
– А у тебя раньше на голове было выбрито имя Ново, – огрызнулся я, отчего собравшиеся вокруг парни зашлись сдавленным смехом, который им с трудом удавалось скрывать.
Кайл побагровел: судя по прищуренным глазам, он вспомнил, как в прошлом сезоне проиграл нашему кикеру, а в качестве наказания ему пришлось выполнить любое требование команды.
Но он просто сжал зубы и отмахнулся, а потом пошел делать жим лежа, и я наконец‑то почувствовал, что надоедливая муха оставила мой пикник ради чужой корзинки.
Кайл Роббинс был тем еще уродом, и то обстоятельство, что он при каждом удобном случае извлекал выгоду из Имени, Образа и Фото[1], означало, что парень привлекает еще больше внимания к медийной свистопляске, которая и так вокруг нас царила. Меня это бесило, и я терпел его только потому, что он был чертовски хорошим тайт‑эндом[2] и играл со мной в одной команде.
Когда Кайл ушел, я размял шею и, снова сев на пустой силовой тренажер, ощутил на себе изучающий взгляд нашего квотербека и капитана команды Холдена Мура.
– Ты как? – относя штанги, спросил он так, будто ответ его совсем не интересовал. Я сразу все понял. Холден был прирожденным лидером, одним из нескольких игроков в команде, кого я действительно уважал. Он интересовался не потому что ему было любопытно, а потому что его правда это интересовало.
– Хорошо, – только и ответил я, а затем принял исходное положение и стал толкать платформу, пока не выпрямил ноги.
Затем снял фиксатор со станка, на вдохе опустил колени к груди и, кряхтя, начал вновь выталкивать нагруженную платформу.
Выполнив еще десяток повторений, я зафиксировал вес, сел и вытер лоб полотенцем.
И как раз в этот момент между моими «найками» нарисовалась миниатюрная пара бежевых туфель без каблука.
Мои ступни по меньшей мере вдвое превосходили эти маленькие туфельки в длину и в ширину, и, вскинув бровь, я провел взглядом по ногам, которые были в них обуты. Ноги оказались обтянуты тонкими черными колготками; только в местах, где ткань была плотнее, виднелся узор в горошек. Уголки моих губ приподнялись от изумления, когда над колготками показался подол черной юбки с пришитым спереди кошачьим носом с усами.
Я сразу же понял, что это Джиана Джонс.
Она всегда одевалась, как чудаковатая библиотекарша или нечто среднее между монашкой и озорной школьницей. По какой‑то причине ее умение сочетать скромность со скрытой сексуальной привлекательностью всегда казалось мне неотразимо очаровательным. Я сомневался, осознавала ли она сама, что даже в водолазке могла привлечь к себе больше взглядов, чем иные девчонки в бикини.
Девушка скрестила руки на груди, пока я неспешно поднимал взгляд вверх, рассматривая ее бледно‑розовый свитер и воротник белой рубашки под ним. Когда мы наконец‑то встретились взглядами, она одним пальцем подняла очки выше на переносице. Я улыбнулся еще шире, увидев локон, выбившийся из пучка на макушке, в который она собрала свои густые волосы.
– Джи, – задумчиво протянул я, слегка отклонившись назад, чтобы лучше оценить вид. – Чем обязаны такому удовольствию?
– Джиана, – поправила она, хотя голос ее прозвучал так тихо, что я едва расслышал.
Мой взгляд прошелся по кошачьим усам, растянувшимся вдоль ее бедер.
– Милая юбочка.
Она закатила глаза.
– Рада, что сегодня настроение у тебя стало лучше.
– Не дай ему себя одурачить, – встрял Холден со своей скамейки. – За пару минут до твоего прихода он вцепился в Роббинса мертвой хваткой.
Джиана окинула Холдена вопросительным взглядом, покачала головой и снова сосредоточилась на мне.
– Нам нужно поговорить.
– Я весь внимание, Котенок.
Ее щеки зарумянились в цвет свитера, а потом она сердито на меня посмотрела. Казалось, это прозвище активировало в ней новую личность. Я наблюдал, как съежившаяся и застенчивая девушка становилась словно бы выше ростом, расправляя плечи и вздернув подбородок.
– После твоей вчерашней выходки я попала в неприятности. Нам нужно обсудить регламент общения с прессой и нормы поведения перед камерой.
На сей раз я закатил глаза и занял положение, чтобы выполнить еще один подход жима ногами.
– Мне этого летом с лихвой хватило, – сказал я, вытолкнул ногами платформу и принялся за очередной десяток повторений, а она так и осталась стоять рядом.
Когда я снова зафиксировал платформу и сел, она одарила меня снисходительной улыбкой.
– Значит, ты ничего не понял.
– Все я прекрасно понял.
– После вчерашнего позволю себе не согласиться.
Я пожал плечами.
– Значит, я погано выступаю на камеру. Тогда не ставь меня сниматься. Все просто.
– Нет, не просто. Ты звездный игрок защиты, на интервью с которым поступает много запросов. И ты не погано выступаешь на камеру. В прошлом сезоне ты был как рыба в воде всякий раз, когда я устраивала тебе встречу с прессой.
– Времена меняются, Котенок.
Она стиснула зубы.
– Прекрати так меня называть.
Кто‑то из товарищей по команде позади меня тихо мяукнул, по качалке пронеслась новая волна смеха, и я сам с трудом сдержался, чтобы не хохотнуть.
Джиана шумно выдохнула и ткнула меня пальцем в грудь.
[1] Имя, Образ и Фото – три составляющих права на публичность учащихся спортсменов. Это юридическое понятие, которое запрещает или разрешает использовать физическое лицо для продвижения продукта или услуги.
[2] Позиция игрока в американском футболе, основная функция которого – ловить мяч и блокировать защитников.
