Случайная встреча

Он с интересом рассматривал внезапную пассажирку его автомобиля. Она была ему знакома. У Гарольда всегда была прекрасная память на лица. Девчонка лет двадцати, не более, не слишком дорогие вещи из магазинов масс‑маркета, на голубых ранее, а теперь грязных и мокрых, джинсах зияла дыра, через которую виднелась окровавленная коленка. Девчонка поранилась, упав на дорогу. Студентка, судя по книге в её сумке, будущий историк, внешность довольно приятная, с правильными чертами, большие глаза, рот для такого лица крупноват, правда ничуть её не портит, а губы красиво очерчены. Неброская одежда, не подчёркивающая фигуру, глаза прячет за большими очками в тёмной пластмассовой оправе, кстати, без диоптрий, губы намазаны бесцветной гигиенической помадой. Макияж, так любимый девицами её лет, отсутствует. Густые и блестящие тёмно‑рыжие волосы, за которыми явно осуществляется тщательный уход, собраны в небрежный хвост. Руки с дорогим, качественным и выполненным со вкусом маникюром судорожно сжимают ужасающую сумку стиля «криворукий хенд‑мейд». Девушка либо очень уверена в себе, либо комплексует. Хотя, скорее всего, именно сегодня у неё плохой день. Гарольд усмехнулся про себя. Женщина никогда не станет ухаживать за собой наполовину. И вряд ли закомплексованная девица сделает себе татуировку на видном месте, тем более такую глупую и несодержательную, в виде буквы. Девушка назвала адрес, по которому её нужно было доставить, убедив Гарольда, что он не ошибся, и сразу пробудив в нём желание познакомиться. Ибо адрес принадлежал заклятому другу дядюшки Гарольда, Ричарда Хейла, весьма своенравному политику, из тех, у которых на всё есть своё мнение – лорду Генри Латимеру. Про себя Гарольд называл лорда Латимера так, как никогда бы не позволил сказать вслух, «заноза в заднице». И эту «занозу» давно пора было удалить.

Значит, сейчас в машине Хейла оказалась его племянница, дочь родной сестры, которая в своё время вышла замуж за неподходящего человека. Тот вроде бы несколько лет назад умер. Семья простила женщине мезальянс и приняла её с детьми, но отношение к ним в дальнейшем было соответствующее. Люди такого склада, как семейство Латимер, настолько гордились своим благородным происхождением, что гордость эта слишком тесно граничила с гордыней. Тот, кто пошёл против устоев семьи, связав себя узами брака с простолюдином, да к тому же не имеющим связей и положения в обществе, уже никогда не удостоился бы прежнего уважительного отношения от членов этого благородного клана. Странное пренебрежение в двадцать первом веке, однако подобными взглядами грешили многие семейства благородного происхождения.

В доме Латимеров все сущее крутилось вокруг дочери лорда Генри – Синтии, весьма пустой и избалованной девицы, в которой отец и мать души не чаяли, и даже бабушка, строгая и сдержанная леди Маргрет, позволяла себе слабость в отношении любимой внучки. Видимо, детям дочери и сотой доли внимания не доставалось. По крайней мере, светскую жизнь они не вели. Инициатива принять Хелен Харисон, после кончины её супруга оказавшуюся в весьма стеснённых обстоятельствах, без средств к существованию, обратно в семью исходила от старого лорда Латимера, ныне почившего. Можно сказать, это было его последней волей, не выполнить которую семейство себе позволить не могло. Однако отношение к бунтарке, пошедшей против воли семьи, и её детям последняя воля отца никак не изменила.

Должно быть, презрительное отношение переносить тяжело, однако придраться Харисонам было не к чему, всё необходимое эти дети получали – кров, пищу и хорошее образование. В глазах общества семейство Латимер выглядело идеальным.

Его собственная мать, души не чаявшая в младшем отпрыске и абсолютно равнодушная к самому Гарольду, тоже выглядела в глазах их окружения идеальной. Ведь у Гарольда всегда было всё самое лучшее. Всё, кроме материнской любви. Нет ничего удивительного, что теперь старший Хейл старался свести общение с матерью к минимуму, одновременно не оставляя бесконечных попыток заслужить её одобрение.

Решив отделаться от неприятных мыслей и немного развлечься, Гарольд применил к юной леди свой фирменный гипнотический взгляд, который в общем‑то мало кто выдерживал. В детстве он так развлекался, сверля глазами младшего брата Артура. Малыш Арти словно цепенел и слушался старшего брата беспрекословно. Жаль, сейчас на него этот взгляд больше не действует.

Девчонка тоже словно остолбенела. Гарольд самодовольно отметил, что, похоже, произвел на девушку неизгладимое впечатление.

В это время автомобиль подъехал к дому Латимеров. Дождь всё ещё не закончился и, хотя юной леди, промокший до нитки, уже было в общем‑то всё равно, мистер Хейл решил проявить галантность и проводить её до крыльца под зонтом.

– До свидания, мисс Харисон. Надеюсь на скорую встречу, – произнёс Гарольд, когда двери дома открылись. Внезапно ему показалось, что он заметил в прозрачной зелени её глаз смятение и испуг. Это его немало удивило, ведь сейчас он был предельно вежлив и искренен.

– До свидания, мистер Хейл, – голос мисс Харисон внезапно охрип и Гарольд не успел оглянуться, как тяжёлая входная дверь захлопнулась прямо перед его носом. Мужчина секунд пять посозерцал старинный орнамент, искусно вырезанный на дереве, затем усмехнулся и направился к своему автомобилю. Дела не ждут. А с мисс Харисон он разберётся позже.

 

 

II. Сон

 

Дверь Веронике открыла экономка, миссис Смитсон, и вид девушки поверг строгую женщину средних лет в шок.

– О Боже, мисс Харисон, что с вами произошло?

– Я побывала в неоднозначной ситуации, – усмехнулась Вероника, – такое со мной часто случается.

В прихожей появились мама и Мик, младший четырнадцатилетний брат Вероники.

– Вау, Ронни, ты что, грохнулась? – Микки даже присвистнул, оглядев сестру с ног до головы и оценив ущерб.

– Ну, – протянула юная мисс Харисон смущенно, – сегодня сила притяжения Земли меня поборола, и я неудачно приземлилась.

– Потому что у тебя обе ноги левые, – раздался звонкий, словно серебряный колокольчик, голос. Кузина Синтия. Никогда не промолчит. Веронику захлестнула волна безумного раздражения, как всегда, когда кузина возникала рядом с обидными замечаниями. Синтия обожала перетягивать одеяло на себя в любой ситуации, и в школе Вероника не раз от этого страдала.

– Надо срочно промыть рану и сменить одежду, – вступила в разговор миссис Харисон и схватила дочь за локоть, увлекая из прихожей в сторону лестницы, что вела на второй этаж, где располагались жилые комнаты.

– И поторопитесь, леди, – властный голос леди Маргрет настиг их уже у подножья спасительной лестницы. – Ты, Вероника, мало того, что явилась в непотребном виде, так ещё и опоздала, заставляя нашего гостя ждать.

Гостя? Вероника резко обернулась. Ну конечно. За спиной у кузины маячил высокий красивый блондин, Гордон Мелбри, молодой человек Синтии и тайная, безответная и безнадёжная любовь Вероники.

Пока мама обрабатывала раны Вероники, сама она думала о том, как ужасно все вышло. Гордон здесь, а она в таком виде, Синтия ни за что не упустит возможности язвить весь вечер по этому поводу. Из прострации девушку вывел голос брата: