Смертельная обида

Как Гуров и намечал, в Рубцовск они приехали к вечеру. Город произвел на сыщика приятное впечатление: много зелени, много красивых новых домов, а старые здания XVIII–XIX веков отремонтированы. Дороги были в хорошем состоянии, что для Гурова, который сидел за рулем, было важно.

Квартира, которую сыщик снял через интернет, находилась на окраине. Гуров боялся, что жить предстоит в жуткой дыре, тонущей в грязи, но он ошибся: здесь тоже царили порядок и чистота. Дом был стандартный, девятиэтажный. Возле подъезда, где находилась нужная им квартира, сыщиков ожидал деловитый молодой человек. Он назвал код, которым открывался подъезд, поднялся вместе с постояльцами на восьмой этаж, где открыл дверь в жилище. Как и значилось в объявлении, здесь были две комнаты и кухня. Убедившись, что вода из кранов течет, душ работает и вообще все в порядке, а также получив от молодого человека ключ, сыщики его отпустили и стали обустраиваться на новом месте.

За этим занятием их и застал звонок домофона. Как и ожидалось, это был Стас Крячко. Он осмотрел обиталище оперативников, остался, в общем, доволен, после чего стал выкладывать из сумки принесенную провизию. Когда уже весь стол был заставлен едой, а холодильник забит до отказа, капитан Ряшенцев решил высказать удивление.

– А зачем так много, товарищ полковник? – спросил он. – Мы ведь и сами можем все нужное купить. Или сходить в кафе. И потом, вы столько всего набрали, словно мы тут месяц собираемся жить.

– А ты на какой срок рассчитывал? – спросил Крячко.

– Ну, не знаю… Я своим домашним сказал, что еду на неделю. А что, мы тут дольше пробудем?

– Все может быть, – сказал Крячко, и сразу чувствовалось, что никакой шутки в его словах нет; оперативник был предельно серьезен. –   Все может быть, – повторил он. – А мой друг Лев, чтобы ты знал, капитан, обладает таким нехорошим свойством: во время расследования он начисто забывает о еде. Сутками может не обедать, не ужинать. Утром кофе выпьет – и снова бегом по горячему следу. А такое поведение, как ты знаешь, чрезвычайно вредно для пищеварения. Да и вообще для здоровья. Поэтому Мария, супруга Льва Ивановича, меня в свое время попросила в период совместных командировок присматривать за тем, чтобы полковник Гуров регулярно принимал пищу. Причем желательно горячую пищу. Я вижу, у вас тут и кастрюли на кухне имеются, и микроволновка. Так что есть возможность готовить горячее. И теперь на тебе лежит ответственность за то, чтобы твой начальник за время операции… ну, назовем ее «Смерть полковника» – сам не стал трупом. Или не заработал язву желудка.

– Задание понял, – доложил Ряшенцев. – Но вы мне не сказали, сколько времени эта операция продлится.

– Сейчас выскажусь и на этот счет, – пообещал Крячко. – Вот сядем за стол, съедим по порции пельменей, тогда я изложу, что мне удалось узнать за последние сутки. Вот, воду я поставил. А ты, капитан, давай накрывай на стол. Где тут у вас тарелки?

Спустя двадцать минут пельмени сварились. Крячко разложил еду по тарелкам, все сели и принялись за еду. Когда первый голод утолили, Крячко поведал о своих впечатлениях.

– Встретили меня необычайно сердечно, – рассказывал он. – Просто как родного приняли. Все было так, как ты и предвидел, Лев: номер в лучшей гостинице, баня, обед в ресторане… Завтра поедем на охоту. В общем, полная программа «Как ублажить ревизора». Потому что меня тут принимают за ревизора, присланного из центра. Ну я особо не возражаю – пусть их.

– Рад, что ты так хорошо устроился, – сказал Гуров. – А что насчет информации по нашему делу? Удалось что‑нибудь узнать?

– Как ты сам понимаешь, в такой обстановке можно узнать только официальную версию событий, – отвечал Крячко. – Что‑то сверх этой версии удается прочитать только помимо слов – по тону рассказа, по выражению лиц, по разного рода недомолвкам. В общем, позиция руководителей Управления такая. Полковник Иван Семенович Дятлов был человеком неуживчивым. Ко всем придирался, вечно был всем недоволен. По всем вопросам имел особое мнение. И вообще хотел подсидеть генерала Потапова, чтобы самому возглавить Управление. Но тут руководство затеяло плановую проверку – и в отделе Дятлова вскрылась растрата денежных средств. Кроме того, нашлись два бизнесмена, которые написали заявления, что Дятлов вымогал у них деньги. В общем, крайне некрасивая история. Когда полковник понял, что выкрутиться ему не удастся, что предстоит суд, он решил пустить себе пулю в лоб.

– В общем, примерно то самое, что ты и предполагал еще в Москве, – заметил Гуров. – Так что ты можешь быть доволен, что оказался такой прозорливый.

– Может, и могу, но я почему‑то недоволен, – сказал в ответ Крячко. – Там, в Москве, я мог согласиться с этой версией событий. Но здесь, увидев генерала Потапова, его заместителей, я не поверил в то, что покойный Дятлов был взяточником. Но хозяевам я о своем недоверии, конечно, не сказал. Сделал вид, что скушал их блюдо и не поморщился. В общем, ничего я тут не узнал, никакой информации. Все надо самим искать.

– Этот момент понятен, – кивнул Гуров. – А что насчет заключенных? Они тоже брали взятки и застрелились? Или объелись ананасов?

– Хорошо, перейдем к заключенным, – откликнулся Крячко. – Официальная версия здесь такая. Заключенные Илья Деменюк и Сергей Чердынцев были людьми совершенно отмороженными. Сидели за грабежи и вымогательство и тем же самым продолжали заниматься в СИЗО – вымогали деньги у сокамерников. Между ними возник конфликт с поножовщиной, и в ходе ссоры они друг дружку зарезали.

– Но так не бывает! – воскликнул Ряшенцев. – Я мог бы поверить, что один из них убил другого, но что оба нанесли друг другу смертельные удары – я таких случаев даже не помню.

– Вот и я не помню, – согласился Крячко. – То есть я пришел к выводу, что и здесь перед нами сплошная туфта. Причем местное руководство даже не слишком старалось, чтобы придать своей версии хотя бы видимость правдоподобия. Мне потребовалось буквально только пальцем пошевелить, чтобы убедиться, что официальное заключение – вранье. Я поднял дела этих двоих и убедился, что сидели они не за грабежи, а как сбытчики.

– Героин или кокаин? – уточнил Ряшенцев.

– Всего понемногу. Никаких сведений о вымогательстве денег у сокамерников я не обнаружил. Зато заметил, что оба заключенных сидели по четыре месяца и почти половину этого срока провели в ШИЗО.

– Знакомая картина, – кивнул Гуров. – Такое впечатление, что у этих парней вымогали показания.

– Вот именно, – хмыкнул Крячко. – Здесь у нас валютой служат не рубли, а нужные показания, которые можно подшить в дело. И что в итоге получается? Получается сплошной обман. А это означает, что прав был не я, а ты, Лев. И что узнать правду можете только вы, действуя неофициально и скрытно.

– Я так и думал с самого начала, – сказал Ряшенцев. – И с чего мы начнем эту свою подпольную работу, Лев Иванович?

– Да, Лев, теперь пора тебе изложить свой план кампании, – поддержал коллегу Крячко. – Ты вроде хотел поискать какого‑нибудь человека в здешних органах, к которому можно бы было обратиться. И какой результат твоих поисков? Нашел кого‑нибудь?