Смежная зона. Фантастический роман
– Наконец‑то!
Глава 3
– Почему ты им ничего не сказал? Неужели ты не понимаешь, как это опасно?!
Иола была не на шутку встревожена. Она не могла усидеть на месте, то и дело вскакивала, носилась по комнате, забывая поправлять полы распахивающегося халата.
– Я решил, что расскажу после третьего случая. Но все остальные подключения в этот день прошли совершенно гладко.
– Он решил! А если бы ты не вернулся? Что бы я делала? – Иола запустила в него диванной подушкой. Этот ребяческий жест при таком серьезном разговоре был настолько нелепым, что Дюман улыбнулся.
– Расскажи мне подробно о всех твоих сегодняшних визитах после Замата!
– Да все там было обычно. И вообще, два случая обострения ничего не значат. Давай направим твой темперамент на что‑нибудь более…
В Дюмана полетела еще одна диванная подушка. Но развеселиться и дать сдачи в стиле детских игр он не успел, потому что заметил в глазах Иолы слезы.
– Прости. Я не понимаю… Все же закончилось хорошо…. Ну что с тобой? Иди сюда!
Девушка уткнулась головой в его плечо и разрыдалась. Он не торопил с объяснениями, давал выплакаться.
Несколько раз ее компьютер томным баритоном рекламного плейбоя сообщал последние новости: о приходе новых писем, о начале видеоконференций и наступлении нового дня по местному времени. Голос для женского уха приятный, но Дюмана он страшно раздражал, и сейчас особенно хотелось отключить этого аудиомачо, но компьютер Иолы слушался только ее голосовых приказов. Дюман терпеливо ждал. Гладил девушку по волосам, касался губами соленых щек и снова прижимал ее голову к своему плечу.
Иола не была нервной барышней – из тех, что плачут по каждому пустяку. Скорее наоборот, в самых сложных ситуациях она умела улыбаться и шутить. Последние годы она работала в службе реабилитации родственников заболевших. Там со слабыми нервами не выдержишь. Сразу после трагедии многие никак не могут понять, что их близкий – муж, отец, сын, дочь, сестра, мать – хоть и жив, но реально для них уже не существует. Некоторые отчаявшиеся требуют, чтобы их сделали визитерами, другие просто хотят быть рядом с телом, третьи хотят, чтобы их тоже «усыпили». Иоле приходится снова и снова объяснять, что визитером невозможно стать по одному только желанию, и что ухаживать за телом здесь, в отличие от обычных заболеваний, абсолютно не значит способствовать выздоровлению, и, наконец, что «усыпить» в данном случае невозможно, так же как и «пробудить». И даже если бы кого‑то и удалось «усыпить» искусственно, то он попал бы в свой мир виртуальной комы, а вовсе не в мир своего горячо любимого родственника! Вот в этом и кроется самая большая проблема. Почти все веры и религии большинства стран и народов земли генетически укрепили в людях представление о потустороннем мире, как о некоем пространстве, ином, чем земное, но общем для всех или почти для всех с разделением на группы по моральным или каким‑то иным критериям. Мир виртуальной комы для здоровых людей также представлялся каким‑то иным миром, где можно снова встретиться, расставшись тут, на земле. Нормальным людям было практически невозможно представить себе, что там, внутри этой новой непонятной болезни, каждый оказывается в своей собственной одиночной камере. У кого‑то эта «камера» совсем крошечная, как у Замата, а у кого‑то – это целый город с фантомами жителей. У одного из пациентов Дюмана, бывшего летчика Ирегора, мир внутренней комы представлял собой даже несколько городов и сел: с реками, лесами, горами. Но независимо от площади МВК – это всегда ограниченный мир и всегда изолированный от других людей! Ни одной влюбленной паре до сих пор, за все десять лет со дня первого случая заболевания МВК, не удалось заболеть вместе и оказаться в одном мире. Только расторопные киношники быстро сняли романтический сериал на эту тему, после которого идиоты из прессы стали именовать МВК – раем для влюбленных. Вообще, с тех пор, как гриф секретности был снят, работать Иоле и всем, кто связывал мир больничного городка с миром здоровых, становилось все труднее. Каких только небылиц не сочиняли про МВК! С увеличением количества заболевших мир будто сошел с ума. Брошенные неврастенички угрожали своим горе‑любовникам, что запустят их в кому; в газетах появлялись объявления с предложениями за умеренную плату организовать прогулку в МВК, а пьяные подростки распевали на улицах модный шлягер: « Моя внутренняя кома, Я там буду дóма, дóма, дó‑ма‑а. А‑а, а‑а…» Да уж! Дóма…
