Согретая турецким солнцем
– Да. В одиннадцать часов мы все пойдём в «диско». Там сегодня ретро‑вечеринка Oldies goldies[1]. Присоединитесь?
Надя посмотрела на Костю, и он сразу понял, что они пойдут. Потом девушка улыбнулась и спросила:
– Это в подвале возле ресторана?
– Да. Там прям написано «Disco».
«Бинго» закончилось, когда все призы нашли своих обладателей. Аниматоры потянулись в бэкстейдж, куда направилась и я. В гримёрке снова воцарился хаос, где каждый пытался выбрать что‑нибудь подходящее из общей кучи костюмов.
– А это зачем? – обратилась я к Ксюше.
– Ты разве не знаешь? Нам нужно переодеться в кого‑то из звёзд 70‑х или 80‑х.
– Блин! А я таких звёзд не знаю… И переодеваться не хочу…
В полной растерянности я взглянула на вешалки. Глаза бродили туда‑сюда, пока не наткнулись на блестящее синее платье. «По‑моему, подойдёт», – отозвалось в голове. Для полноты образа я прихватила каштановый кудрявый парик и чёрные босоножки. На мне платье выглядело гораздо хуже, чем на вешалке. Шили его, видимо, на длинноногую крепкую деваху, коей я не являлась. Перевязав талию ярко‑розовым платком, я надела пышный парик с мелкими завитушками, накрасила губы фиолетовой помадой и нарисовала стрелки внушительных размеров. «Вуаля! На звезду, конечно, не похоже, но смотрится нарядно».
– Девочки, время для фото! – объявила я.
Ксюша и Тансулу находились ближе всех, поэтому быстро шагнули в кадр. Они облачились в синие брюки и красные широкие рубашки, усыпанные пайетками, и отличались лишь причёсками: Тансулу собрала волосы в высокий пучок, а Ксюша распустила.
– Подождите меня! – заорала Мари, докрашивая губы.
– И меня! – вклинилась Виолетта.
Вскоре в объектив моего телефона позировали уже все представительницы анимационной команды, отсвечивая самыми разными цветами. «Вот это воспоминания!»
В 22:45 ослепительно‑блистательной толпой мы двинулись в пул‑бар. После шоу гости плавно переместились туда, и к десяти вечера бар просто ломился от наплыва желающих выпить на свежем воздухе. Мы скакали между столиками и уговаривали отдыхающих пойти в «диско». Моё стеснение медленно, но верно сходило на нет: то ли костюм так действовал, то ли стадное чувство. К одиннадцати часам вся команда была уже в подвале, превращённом в настоящий ночной клуб. Там оборудовали и бар, и диджейскую кабину, и сцену, и танцпол, и столики с мягкими диванчиками вдоль стен. «Всё как в настоящем клубе! Всё, кроме ужасной музыки».
Пустой диско‑зал. Унылые песни. Из присутствующих только диджей в кабине, бармен за стойкой, Йозеф на барном стуле и восемь счастливых аниматоров в дебильных костюмах на танцполе. «Веселуха!» Мы, конечно, изображали кайф, но даже в темноте проглядывались наши злобные лица. Вскоре в подвал потянулись гости. Они, как по команде, усаживались на удобные диванчики и с предвкушением чего‑то грандиозного глазели на нас. Поняв, наконец, что никакой развлекательной программы не предусмотрено, пожилые пары начали присоединяться к нам, а через полчаса танцпол до краёв наполнился желающими тряхнуть стариной и зажечь под хиты своей молодости. Моё настроение заметно улучшилось, и, забыв про свой неординарный внешний вид, я отрывалась как могла.
– Йозеф разрешил взять какой‑нибудь коктейль, – Виолетта кое‑как перекрикивала громкую музыку.
Мои счастливые глаза посмотрели сначала на неё, потом на барную стойку. Все обладатели смешных париков и блестящих одежд толпились возле выставки красивых бутылок со стаканами в руках. «Йозеф тоже там, значит, пионерка не шутит!»
– Классный у нас начальник! – я покрутила стакан в руках.
– Вообще‑то, это впервые. Я тут с марта, и до сих пор нам ещё ни разу ничего не перепадало. А так хотелось… – отозвалась Виолетта.
– Это потому что я приехала!
– Да уж. Слишком много перемен из‑за тебя!
От слов пионерки повеяло неприятным холодом, и только я собралась задать вопрос, как в дверях появились Костя и Надя.
– Какие вы смешные! Отдыхаете? – подмигнула Надя.
– Ага! Йозеф разрешил.
– Классно! Значит, надо поддержать компанию. Кость, я тоже буду!
Мы расположились на диванчике в глубине зала, «чокнулись» и выпили за дружбу. Начался добрый разговор по душам, и я всё больше влюблялась в свою новую работу. Бокалы опустели, и наш единственный мужчина вновь отправился в бар. Из‑за громкой музыки нам с Надей приходилось кричать, чтобы слышать друг друга, но это не мешало делиться байками из жизни. Вернувшись, Костя поставил на столик три бокала «виски‑колы». Я посмотрела на них, потом на Костю, потом по сторонам…
– Да, брось! – ухмыльнулся большеглазый парень. – Никто не узнает!
– Ты же сама сказала, что вам разрешили? – подхватила его жена.
«Муж и жена – одна сатана!»
– Да, разрешили. Но только по одному…
– Так ты и пьёшь один! Просто медленно, – сверкнул глазами Костя, протягивая мне бокал.
Я ещё раз оглянулась по сторонам, убедившись, что до меня никому не было дела, потом взяла бокал и сделала три больших глотка, чтобы он не выглядел новым.
– А пойдёмте танцевать? – предложила Надя.
– А пойдёмте! – согласились мы с Костей.
На танцпол мы вышли под песню Глории Гейнор «I will survive[2]», и наши руки сами поднялись, двигаясь в такт музыке. Народу было по‑прежнему много, а мои коллеги попрятались по тёмным углам: из всех аниматоров танцевала только я. И надо же было Йозефу войти в «диско» именно тогда… Бегающие огоньки волнами освещали его недовольную физиономию, и аниматоры тут же телепортировались обратно на площадку.
[1] Oldies goldies – (с англ.) золотое ретро.
[2] Глория Гейнор – американская диско‑певица. «I will survive» – её самая знаменитая композиция, выпущенная в октябре 1978 года и вошедшая в альбом «Love Tracks».
