Сорцерий. Книга III. Вендетта

В скромном помещении на табурете, спиной к ним, сидела женщина. Ее длинные черные волосы в косы сплетала Эвелина. Принцесса изменилась с последней встречи с Алисой. Когда королем стал Александр, Эвелина вернулась во дворец к прежней забытой жизни. Стала носить совсем другие наряды, прически. Она заново стала принцессой. Возможно, Эвелине не хватало собственной значимости, потерянной вместе с магией, потому она никогда не снимала диадему. Без магии принцесса могла варить только зелья, чем и занималась у всеведущей ведьмы.

Эвелина обернулась и невольно оглядела чуждые взгляду шорты и майку Алисы.

– Вернулась все‑таки, – тон ее прозвучал осудительно. – Уже виделась с Александром?

– Сразу же, как перешла.

– Тогда зачем вы здесь?

– Хочу избавиться от останков крыльев…

Алиса повернулась спиной и подняла рукой волосы. Майка совсем не скрывала обрубков. Скрипнув старым табуретом, всеведущая ведьма поднялась, подошла к покровительнице и прикоснулась к тому, что осталось от некогда прекрасных крыльев.

– Будет больно, – заключила она.

– Я вытерплю, пожалуйста, помогите!

Алиса обернулась и столкнулась с черными бездушными глазами ведьмы, но это не испугало ее и не оттолкнуло. Спасибо общеизвестной легенде Сильвана, из‑за которого все стали воспринимать подобную особенность как нечто прекрасное. Виктория могла более не скрываться, а благодаря Эвелине заработала прекрасную репутацию. Руки ведьмы закрывали длинные рукава, никто не ведал ее тайны. Да, Виктория потеряла Майю – сосуд своего могущества, многое не свершилось, но это лишь дало старт новой игре, с новыми пешками. Неудача – всего лишь кочка на пути к цели. Главное не опускать руки и по‑прежнему стремиться вперед. Цели достигает тот, кого не ломают трудности.

– Помогу. Через час зелье будет готово. Аромат у него скверный, вам лучше находиться на свежем воздухе.

– Спасибо! – Алиса потянула Августа за руку. Они вышли к фелису и пристроились у него под боком как в прежние времена.

Виктория подвела принцессу к котлу и достала с полки различные ингредиенты. Под четким руководством ведьмы Эвелина начала варить волшебное зелье. Помещение наполнилось резким тошнотворным запахом. Хоть гости и находились вне дома, Виктория зашептала:

– Он ей не просто друг.

– Так мои опасения… Нет, нет! – отмахнулась Эвелина. – Алиса не такая, она бы не стала лгать!

– Это легко проверить – не добавляй в зелье листья арноглосса.

– Тогда от нестерпимой боли она войдет в состояние Остирды! Это чревато, это опасно!

– Поверь мне, этот чудак поглотит всю ее боль, потому что его чувство взаимно и, хоть они и не ведают, обладают силой Любви. – Эвелина оставалась в сомнениях. – Неужели ты думаешь, я не смогу пресечь состояние Остирды, если, как ты полагаешь, я ошибаюсь, – Виктория изобразила обиду.

Эвелина задумалась и отодвинула глиняную миску с листьями арноглосса в сторону:

– Хорошо, проверим.

Ведьма отступила от Эвелины и подошла к широкому длинному деревянному столу. Она расчистила его от вещей, сняла скатерть и пригласила Алису.

– Ложись на живот, – скомандовала Виктория.

Алиса расположилась на столе. Ведьма одним взмахом острого лезвия ножа разрезала ее майку.

– Боль будет страшная, твоя сила будет рваться наружу. Постарайся сдержаться. – Виктория обернулась на принца: – Подойди. Если увидишь, как поглотило ее состояние Остирды, возьмешь за руку.

– Но я слышала об этом жуткие вещи… Это не опасно для Августа? – уточнила Алиса.

– Нет, – отмахнулась Виктория и снова обратилась к принцу: – Только не медли, не хочу, чтобы ее энергия уничтожила мой славный дом.

Взаправду же, чародей, потерявшийся во тьме сознания, мог оказаться губительной силой для того, кто попробует к нему прикоснуться. Только Любовь, взаимная любовь, могла поглотить опасность и рассеять мрак сознания. Прикосновение Августа даст ответ кто на самом деле Алиса: грязная лгунья или чистое сердце.

– Готово! – объявила Эвелина, подхватила котелок и, цокая каблучками туфелек, мелким торопливым шагом подлетела к столу.

Убирая со спины длинные волосы Алисы, Август коснулся кожи, что была мягче шелка. В изгибах спины Алисы таилось что‑то магическое и притягательное. Увы, эти веснушки, рассеянные по плечам, ему не принадлежат.

Эвелина надела высокую кожаную перчатку, сунула руку в кипящее зелье и намазала горячей синей жижей обрубки крыльев. Через минуту варево зашипело и начало покрываться лопающимися пузырями. Алиса заметно краснела, зелье жгло кожу. Когда начала растворяться кость, покровительница взвыла от дикой боли. Эвелина нанесла новый слой жижи. В страшном вопле Алиса вспыхнула ярким синим пламенем, глаза заволокло темной пеленой. Принцесса едва успела отпрянуть в сторону. Август не дрогнул, сквозь пламя обхватил Алису за руку. Ее крик тут же стих, а пламя, что покрывало теперь и принца, вовсе не причиняло вреда. Он чувствовал ее боль, но теперь она делилась на двоих.

Утихло пламя, утихла боль. На месте крыльев остались лишь два небольших неприметных ожога. Обессилив, покровительница погрузилась в крепкий сон.

Август отстегнул плащ и, укутав в него, взял Алису на руки.

– Спасибо, это было важно для нее.

– Отвези Алису домой, – строго попросила Эвелина. – К Александру! – напоминание прозвучало слишком сурово. Казалось бы, кому, как не Августу, лучше других об этом помнить, но взгляд Эвелины обвинял и осуждал за любовь.

Забравшись на фелиса, Август крепко прижал к себе покровительницу. Весь полет он смотрел на ее длинные черные ресницы, аккуратный нос, пересохшие алые губы. Словно их первая встреча на берегу повторилась, но теперь он вынужден расстаться с Алисой. Тогда, в тот день, мог ли он предположить, что полюбит девушку, упавшую с неба?

 

Глава 4

Жизнь во дворце оказалась совсем не такой, как рисовало прежде воображение. Алиса выла от скуки. Каждое утро кудесница‑портниха выдумывала для покровительницы новые роскошные платья, затягивая ее в тугие корсеты. После завтрака Александр исчезал, занимался приемами важных персон и разрешением проблем своего народа. Алиса встречалась с королем снова только за ужином, после которого совершалась небольшая прогулка по садам у дворца. По‑настоящему вдвоем они оставались лишь ночью.