Спаситель

Араб, сопровождавший убийцу, действовал не менее решительно и хладнокровно. Только они ворвались в помещение, закрыв дверь на замок, он устремился к компьютеру, с которого осуществлялось управление показом. Уверенно, словно делал это неоднократно, араб вставил флэш‑карту в компьютер и запустил программу, установленную на ней. После того, как загрузка сторонней программы на компьютер кинотеатра была завершена, он достал флэш‑карту и нажал кнопку ввода.

Публика в кинозале была уже всецело вовлечена в происходящее на экране, благодаря 3D‑технологиям и потрясающей акустике. Вдруг невообразимая боль пронзила всех собравшихся, словно через уши в мозг воткнули раскаленные иглы. Люди корчились в страданиях, принимая нелепые позы, падали на пол, кто‑то пытался закричать, но лишь издавал чуть слышный звук, похожий на скрип старой мебели.

Сползая с кресла на пол от невыносимой боли, молодой француз краем глаза заметил соседа араба. Он сидел как ни в чем не бывало и с явным наслаждением наблюдал за происходящим.

В кинозале, охваченном ужасом, лишь четверо арабов, предусмотрительно надевших наушники, благополучно избежали страданий. Убедившись, что все идет как надо, они направились к двум основным выходам. Поскольку все четверо сидели у проходов, им не пришлось пробираться через несчастных любителей остросюжетных фильмов, умерщвляемых изуверским способом.

У дверей арабы достали из объемных одежд взрывчатку с прикреплённой к ней скотчем шрапнелью. Каждый знал свое дело, словно это житейская рутина; ловкими движениями заминировав двери, они направились к запасному выходу. Лишь капли пота, выступившие на их лицах, выдавали титаническое напряжение воли и предельное сосредоточение.

Когда они шли по кинозалу, большая часть посетителей была еще жива, у многих из глаз и ушей обильно сочилась кровь. Но холодящее душу зрелище не пугало молодых людей. В ушах у них звучала песня – красивый мужской голос читал нараспев восьмую суру Корана. Последним шел тот, что еще пару минут назад наблюдал за надменными французами, сидящими в параллельном ряду. Он на мгновение задержался у тел несчастных. Теперь эти горделивые безбожники лежали у его ног, в агонии, отчаяния и боли. Глаза его пылали неестественным светом, словно внутри его бушевало пламя. «Сегодня мы совершили великое дело. Сегодня возмездие обрушилось на головы неверных, и огонь ада ждет их», – думал он, и эта мысль приводила его в исступление и невообразимый восторг.

К нему подошел соратник, дернул за рукав, кивнул головой в сторону двери; без лишних промедлений оба направились к запасному выходу из кинотеатра.

На улице они увидели, что их братья уже сидят в машине, сером невзрачном Пежо. Ласковый вечер обнимал приятной прохладой и легким осенним ветерком, но подобные мелочи их интересовали. В машине тот, что указал последнему из них на выход в кинозале, снял наушники и тронул за плечо сидящего за рулем; и все четверо устремились прочь с места жуткой расправы. Один из них так и сидел в наушниках, слушая песнью снова и снова, глядя в окно горящими глазами.

Тем временем щуплый араб и его чернокожий брат уверенным шагом вышли из здания кинозала и сели на заднее сидение тонированного Мерседеса бизнес‑класса. Респектабельный автомобиль направился в сторону одного из неблагополучных районов Парижа, не нарушая скоростной режим.

После окончания фильма из кинозала никто не вышел, и сотрудницы, сидящие у дверей, недоуменно переглянулись. По прошествии десяти минут одна из работниц решила зайти и проверить, почему люди не торопятся как обычно. Она схватилась за ручку и деликатно отворила дверь. Яркая вспышка света, словно застывшее в вечности мгновение, заполнило все вокруг нее. Громкий хлопок ошарашил сидящих у соседнего выхода коллег незадачливой работницы кинозала.

Девушки, еще не осознавая, что происходит, поддались инстинкту и бросились бежать, забыв про двух подруг у злополучной двери. Сотруднице кинозала не довелось увидеть вспышку и услышать взрыв. Очнувшись спустя мгновенье после него, она обнаружила, что лежит на полу, и в ушах у нее жуткий свист. Ничего не понимая, девушка попыталась подняться, но, к своему удивлению, не смогла этого сделать. Вокруг стояло облако пыли, и какая‑то липкая жидкость испачкала ее платье. Осмотрев себя, она увидела, что вся в крови, и сознание тут же покинуло ее, что избавило беднягу от неминуемых страданий.

Посетители кинозала, те, что ожидали следующего сеанса, словно стадо обезумевших животных, устремились к выходу, после взрыва не замечая упавших и топча их, если те преграждали путь к спасительным дверям. На улице, вместе с персоналом и охранником, с облегчением и любопытством наблюдали за происходящим. Многие уже успели включить камеры телефонов с целью запечатлеть момент и выложить в интернет.

Кто‑то из живущих по соседству догадался вызвать жандармерию, и те не заставили себя ждать. Через пять минут здание кинозала было оцеплено, и близлежащие улицы перекрыты. Зевак оттесняли на безопасное расстояние, и на дурацкий вопрос «что происходит» жандармы сухо рекомендовали обращаться в пресс‑центр.

Капитан спецотдела Жан Лефош в своей машине с тревогой ожидал саперов и новостей. Глаза его нервно и бессмысленно оглядывали местность и толпу любопытных. Хорошенькая молодая особа привлекла его внимание. Она одна из многих, каких сотни тысяч на улицах Парижа, но он смотрел на нее, сам не понимая почему. Подъехали кареты скорой помощи. В глубине кварталов слышался надрывный вой пожарной сирены.

– Опять заставили улицы и не дают пожарным проехать, – сказал водитель, курносый парнишка двадцати лет.

«Совсем еще молодой, три месяца на службе, а уже разбирается в этом дерьме», – ворчал про себя капитан Лефош.

Он пристально смотрел на ту молодую даму и пытался понять, чем она привлекла его внимание. Девушка с каштановыми волосами, в черном осеннем плаще и с шарфом на шее заметила, как пристально за ней наблюдает офицер в машине. Она мило улыбнулась и уверенным шагом пошла в сторону «скорой». У машины девушка вновь повернулась к офицеру и посмотрела ему в глаза. В ее взгляде не было и намека на кокетство, она словно бросила вызов. В то же мгновенье сильный взрыв разметал ее хрупкое тело на ошметки. Взрывная волна подбросила и перевернула автомобиль скорой помощи, а зевак рядом с эпицентром взрыва скосило, словно траву.

Лефош сам не понял, как оказался на полу машины. Его сознание повисло в оглушающей тишине. Секунда тянулась вечность, но мысли проносились со скоростью света. Постепенно какофония звуков возвращала его к вопиющей реальности – реальности, в которой царила паника и ужас. И словно кто‑то включил звук на полную громкость. Капитан услышал вопли раненых, крики коллег и хаос происходящего.

Осмотревшись, он понял, что не ранен, теперь предстояло осмотреть улицу. Лефош медленно открыл дверь, вывалился из автомобиля, уверенно поставил ноги на ширину плеч, придерживаясь правой рукой за двери машины. Картина перед глазами заставила капитана оцепенеть от ужаса, словно оголенный нерв сознания поразили электрическим током.

Повсюду валялись разорванные тела, кричащие от боли раненные в лужах крови. Казалось, будто мостовую облили кровью из пожарного шланга. Перевернутая машина скорой помощи догорала в пяти метрах от эпицентра взрыва, а назойливые зеваки, те из них, кому посчастливилось остаться целыми, разбежались.

Краем глаза Лефош заметил, что парнишка‑водитель как‑то странно, неестественно сидит в кресле автомобиля. Капитан решил посмотреть, но ноги не слушались. Шагнул и чуть не упал. Он присмотрелся – и все стало ясно. Голова водителя склонялась на грудь, но левый висок было хорошо видно, и отчетливо была видна тонкая струйка крови, сочившаяся красной линией, обозначившей финал толком и не начавшейся жизни.