Список кораблей: Заря
Корабль покинул парковку адаптивного центра и направился к Земле. Натрува долго не могла выбрать, что надеть для первого выхода и, когда Земля уже была настолько близка, что заполнила весь обзор панорамного окна, Натрува всё‑таки решила остановиться на белой рубашке, джинсах и кроссовках. Свою куртку она тоже надела, несмотря на то что она была внеземного происхождения, в комплекте с остальной одеждой выглядела вполне уместно и не бросалась в глаза.
Заря заходила на посадку и потихоньку стало усиливаться земное притяжение. Сама же Натрува ожидала выход на Землю у бокового трапа «парадного» входа, она сидела на ступеньках, сложив руки в замок под подбородком и нервно подергивала ногой. Она находилась в сильном предвкушении.
Наконец почувствовался едва заметный толчок, системы корабля утихли.
– Приземлились. – холодно заверил Солнце.
Натрува молчала и всё также нервно подергивала ногой.
– Может, выпьете что‑нибудь для успокоения нервов на дорожку? – предложил Солнце.
Натрува сохраняла молчание, потом резко встала и спустилась на ступень ниже. Задержалась на секунду, перед тем как открыть трап, её рука зависла возле панели, и резким движением опрокинула рубильник.
Трап выдвинулся наружу, ложилась вверх тяжелая дверь. В едва открывшуюся щель ворвался свежий воздух и яркий свет, и стоило щели разрастись до проема, как перед Натрувой серебром заблестели зеленые колоссы молодой пшеницы под ярким майским солнцем. Перед ней раскинулось поле недозревшей пшеницы, совсем как тогда…
Натрува уверенно и медленно стала вниз, с каждым шагом вцепляясь в поручень так сильно, будто от этого зависела её жизнь. Наконец её ноги с шуршанием ступили на подушку из примятых стеблей, и она осмотрелась.
Ясное небо сияло синевой, быстро перенося блеклые облака с одного своего края на другой. Зеленая пшеница пестрила под ярким солнцем и стоило ветру подуть, как колоски вдали стали перемежаться темными волнами, точно волнами морскими, светлыми и темными, блестящими и блеска лишенные… На миг Натруве показалось, что поле похоже на шкуру гигантского зеленого зверя. И она его слышала. Совсем тихо, но даже отсюда она улавливала электромагнитные волны самой планеты, сквозь твердь и воздух это не так хорошо ощущалось как в космосе, но планета действительно была живой и этот шум, похожий на шум бесконечного прибоя, будто был милостив Натруве, приветствовал её. Но, вероятно, так ей только казалось. В конце концов, какое планете дело до блудных дочерей вроде неё?
Натрува провела ладонью над молодой зеленью и улыбнулась острой щекотке от прикосновения с ней. Она подняла голову к небу. Как же здесь много места! Нет ни потолков, не тьмы, только прекрасная и дальняя синева! Натрува вдруг почувствовала себя очень маленькой и беспомощной, и легкое наваждение вдруг выросло в тревогу, что небо может рухнуть, вот прямо сейчас! Ноги Натрувы стали ватные. Вместе с тем резкий порыв ветра обрушился на неё и Натрува припала к земле. Порыв был не сильный, но отчего‑то очень напугал её, женщина тихо рассмеялась. Испугалась неба и ветра… Совсем как дитя малое!
– Что произошло? – испугался Солнце.
– Ветер… – подняла голову Натрува, – Я совсем забыла, что такое ветер, – она улыбнулась и её глаза почем‑то застекленели.
Она вдохнула воздух полной грудью, а он, перенасыщенный теплом солнца и ароматом молодых трав, заполнил её целиком и напитал давно потерянным духом земной природы, силы открытого воздуха и простора…
– Как здесь дышится легко… – восхитилась Натрува и поднялась на ноги, она вдохнула ещё раз, глубоко, что аж грудина затрещала и медленно выдохнула, – Смотри как вокруг красиво, родной…
Поле повсюду, в какую сторону не глянь! Только сбоку проходила узкая лесополоса и маленькие дома блестели стальными крышами на горизонте. Да, это был тот самый, её поселок, а место посадки было тем самым, откуда в последний раз взлетал корабль Тарлов. Натрува не случайно выбрала это место, и она радовалась, что оно за столько лет почти не изменилось. Она почувствовала, что здесь её ждало что‑то хорошее, нечто из прошлого, что давно её дожидалось и теперь манило к себе.
Натрува ещё постояла немного, привыкая к своей крошечности в этом огромном мире без стен и потолков, и только несколько минут спустя решила направится к поселку. Тут было рукой подать, всего полкилометра – мизерное расстояние по сравнению с теми, которые она преодолевает каждый день. Ветер несколько раз отводи её в сторону с тропинки, пока она не привыкла к нему. Натрува не представляла себе грядущую встречу, даже старалась не думать о ней, но в голове продолжала повторять: «Я Валя – Валя я. Меня зовут Валя. Валя я…», – но старое имя никак не хотело приживаться.
Она шла, глядя под ноги и заметила проскочившую под кроссовком ящерицу. Женщина улыбнулась ей как старой подруге и, посмотрев вперёд, ужаснулась тому, что она почти дошла до поселка и в ближайших домах уже можно было рассмотреть интерьер в окнах. Блеск крыш стал давить Натруве на глаза, она надела солнечные очки и завязала на лбу красную бондану, чтобы не было видно коллара. А вот куртку хотелось скинуть, майское солнце пусть и не самое жаркое, но явно было против такой теплой одежды в своем присутствии.
Натрува подходила к улице и ускорила шаг, опасаясь передумать, а маленькая трусливая часть её сидела на ушах и уговаривала вернутся с каждым шагом всё настойчивее. Натрува вошла на улицу. Она выглядела по‑другому – новые заборы, новые крыши и фасады, под ними было сложно узнать старые дома, но дома стояли всё те же и пристроили несколько новых. Где‑то рядом за забором прокричал петух и собака нервно тявкнула, Натрува обрадовалась этим звукам, как же давно она не слышала ничего подобного! А птицы! Птицы чирикали с каждого куста, воробьи‑невидимки были гораздо ближе, чем могло показаться, но попытки увидеть их не увенчались успехом, так хорошо они прятались в зелени кустарников.
Рат‑Натрува не останавливалась и прошла бы мимо, если бы пятиствольное дерево у серебристых ворот не показалось очень знакомым. Она замедлила шаг и узнала его, это было то самое дерево, которое росло у её дома. Выходит…
Натрува с ужасом посмотрела на высокую железную калитку. Забор, конечно же, давно обновлён и вместо деревянных реек, через которые был виден полисадник перед домом, теперь перед Натрувой блестела высокая металлическая стена без каких‑либо щелей. Железный, точно гроб. Почему‑то он, как и сундук под кроватью, показался вещью, которую не следует открывать, а та часть Натрувы, что сидела на ушах и отговаривала уйти совсем взвилась и всеми силами настаивала на своём.
Но, сумев ненадолго успокоить эту свою трусливую часть, Натрува услышала голоса с той стороны забора. С тихим звуком ставились тарелки на стол. Она могла услышать удары ножа о деревянную доску сопровождающееся влажным хрустом. Семья готовилась к обеду. Было слышно, как за забором открылась тяжелая дверь, она выпустила голос радио из дома и снова закрылась со скрипом. Можно было заметить маленькие быстрые шоркающие шаги. Ребенок, должно быть…
А потом ребенок, мальчик, сказал непривычно тоненьким голоском:
– Хочешь попить, деда? Мама просила спросить.
До чего же странно слышать русскую речь! Натруве даже казалось, что она не понимает её, но память не подводила. Она не использовала родной язык очень долго, но она всё ещё его помнила! Сначала родной язык звучал как иностранный, но с каждым словом разговор становился всё понятнее.
