Почти полный список наихудших кошмаров

Эстер расхаживала из стороны в сторону перед входом на склад: балансировала на ржавой балке, упавшей с крыши, и время от времени поглядывала на длинные тени, отбрасываемые мерцающим светом костра на бетон. Она думала пойти на вечеринку. Возможно, даже хотела этого. Девочка спрыгнула с балки, отогнула сетку в заборе и замерла, уговаривая себя ступить внутрь. Найди Юджина. Найди Хефцибу. Все хорошо. С тобой все будет в порядке.

Но в это мгновение группа пьяных малолеток высыпала на улицу и направилась к ней. Эстер отпустила сетку и быстро, как испуганный енот, нырнула в темноту. Она не смогла бы дать внятный ответ на вопрос, почему болтается здесь, поскольку не знала его сама. Как объяснить незнакомцам, что их окружает силовое поле – гудящий невидимый барьер, – который отталкивает ее?

Поэтому Эстер взобралась по огороженной лентой, прогнившей лестнице на второй этаж склада, прошла по извилистым коридорам и расчистила себе место на полу, чтобы сесть. Надолго приникла к горлышку бутылки с вином, а после огляделась по сторонам, когда глаза привыкли к слабому освещению. Отблески костра пробивались сквозь щели в полу. Юджин не смог бы долго продержаться в этом помещении: тусклый свет постоянно подрагивал, к тому же здесь кто‑то уже побывал – скорее всего, подростки, – и забрызгал все стены красной краской, похожей на кровь. Слова «УБИРАЙСЯ УБИРАЙСЯ УБИРАЙСЯ», написанные пальцами, повторялись снова и снова. У Юджина случилась бы паническая атака или самовозгорание.

Однако Эстер была чуточку смелее и, возможно, даже немного пьяна. Она лежала на животе рядом с большой щелью, откуда была видна вечеринка, рисовала узоры в пыли и, продолжая пить, смотрела, как вереница черных жучков ползет по ее предплечью и спускается к кончикам пальцев. Она была не прочь оставаться на задворках, следить за происходящим с высоты. Юджин стоял у огня и, как и она, пил вино из украденной у Розмари бутылки. Эстер некоторое время наблюдала за братом, пытаясь понять, как ему удалось вписаться в эту странную социальную головоломку, никак не укладывавшуюся у нее в голове.

Юджин пользовался непринужденной, загадочной популярностью, которая сбивала его с толку не меньше, чем Эстер. Ему полагалось быть главной мишенью каких‑нибудь отморозков: он был худым, женоподобным, одевался экстравагантно, всерьез увлекался демонологией, религией и философией. Он был умным, спокойным, задумчивым и кротким, но прежде всего его звали Юджин. Средняя школа должна была стать для него ожившим кошмаром, но этого не произошло.

Дейзи Эйзен отчаянно пыталась с ним флиртовать, совершенно не замечая, что его взгляд, скользя мимо нее, то и дело останавливался на статном чернокожем парне, который что‑то рассказывал группе ребят по другую сторону костра. Эстер принялась следить за его энергичными движениями: как он взобрался на наковальню, чтобы его могли лучше видеть, как держал в каждой руке по стакану и отпивал из них, пока рассказывал свою безумную историю. Этот парень двигался как персонаж театра теней, словно актер на сцене прошлого столетия. Понятно, почему Юджин был так им очарован.

А потом он обернулся.

И уже второй раз за день Эстер узнала его.

В теплом свечении костра стоял Джона Смоллвуд. Даже со своего места она видела: синяк, наливавшийся днем на его щеке, исчез, а порез на брови затянулся. Значит, он был либо а) шотландским горцем, либо б) неплохим гримером, но и то и другое казалось ей маловероятным.

Обычно Эстер не была склонна к вспышкам агрессии, однако сейчас ею на долю секунды овладело желание разбить бутылку вина о стену и выпустить Джоне кишки. Когда она вспомнила, что кровь занимает сороковую строчку почти полного списка, поперхнулась и решила ему просто врезать. Оставив бутылку наверху, она сбежала по лестнице, пролезла сквозь дыру в сетчатом заборе и направилась прямиком к костру; ярость на время вытеснила якорь тревоги из ее груди и придала необычайную смелость.

Джона не сразу ее узнал, поскольку она была в костюме Уэнсдэй Аддамс – именно такую реакцию она ждала на свои костюмы. Замешательство. Дезориентация. Это была маскировка от хищников.

Когда она находилась уже в трех шагах от него, в его мозгу что‑то щелкнуло. Сопоставив ее лицо с воспоминанием «девушка, которую я ограбил на автобусной остановке и бросил умирать», Джона выкрикнул: «Вот черт!» Поспешно свалился с наковальни и, отбросив один из стаканов, бросился бежать, но было слишком поздно. Эстер была уже рядом. Она схватила его за грудки и замахнулась. Ей никогда раньше не доводилось кого‑то бить по‑настоящему, с намерением причинить реальную боль. Ее кулак просвистел в двух дюймах к северу от намеченной цели (левый глаз), мягко скользнул по левой стороне лба, после чего легким ветерком пролетел над волосами.

– Ты меня ударила! – воскликнул Джона, совершенно ошарашенный таким поворотом событий. – По волосам.

– Ты украл у меня деньги! И мою пастилу!

– Было очень вкусно, – он с таким смаком произнес каждый слог, что у Эстер задергался глаз, как у мультяшного злодея.

И в этот самый миг зазвучали сирены.

– Вот черт! Бежим!