Страсть еще жива

Садясь рядом с ней, Гибсон задел коленом ее колено. От этого контакта она вздрогнула и пожалела, что надела сегодня шорты, а не длинную юбку. Если Гибсон и заметил ее реакцию, то не подал виду. Запрокинув голову, он устремил взгляд на кроны деревьев. Легкий ветерок колыхал листву, в воздухе пахло илистой почвой и сосновой смолой. На ветке кричал зимородок с синей головой и белой шеей.

– Ты как‑то сказала, что, когда мне будет нужно о чем‑то подумать, следует прийти сюда. У меня тоже сейчас непростое время.

Сбитая с толку тем, что он не только запомнил ее совет, но и воспользовался им, Ларк внимательно посмотрела на него и впервые заметила следы усталости под его глазами.

– Жалеешь о своем решении уйти из спорта? – спросила Ларк и снова услышала в своем голосе застарелую обиду.

Она не собиралась ссориться с Гибсоном, но его слепая преданность хоккею всегда выводила ее из себя. Бесконечное стремление к совершенству отнимало у него так много времени и энергии, и для нее оставались лишь крохи.

– Нет, не жалею. Я просто не могу понять, кто я теперь после того, как перестал быть хоккеистом. – Он улыбнулся одним уголком рта. – Переживаю своего рода кризис.

Гибсон Вон был чем‑то обеспокоен? Он редко проявлял открыто свои переживания, демонстрируя миру хладнокровие и уверенность в себе. Ларк знала, что это лишь фасад. Раньше она была спортивным психологом. Они познакомились, когда он обратился к ней за профессиональной помощью.

Когда Гибсон впервые вошел в ее кабинет, между ними проскочил электрический разряд. Разумеется, она его проигнорировала, потому что флиртовать с пациентами было не в ее правилах. Гибсон это понял, отказался ходить к ней на консультации и пригласил ее на свидание.

После нескольких недель общения по телефону и в мессенджере она согласилась прийти на дневной матч с его участием, а затем поужинать с ним. Он был очарователен, внимателен и настойчив. Перед ним было невозможно устоять.

Ларк нельзя было назвать романтичной. После того как ее отец поступил с ее матерью, она не доверяла мужчинам и избегала отношений. Чтобы с ней не произошло ничего подобного, ей пришлось стать независимой и самодостаточной. Гибсону удалось пробить ее защитную броню.

– Ты собираешься стать фермером? – предложила она, наблюдая за тем, как зимородок нырнул в воду и мгновение спустя вынырнул с блестящей рыбкой в клюве. – Когда я в последний раз разговаривала со своей бабушкой, она упомянула о твоих планах.

Гибсон ответил ей не сразу. Сорвав травинку, которая росла в расщелине камня, он с задумчивым видом намотал ее на палец. Разувшись, Ларк потрогала мыском ноги воду, затем снова посмотрела на своего бывшего мужа.

– Антония говорила мне, что у меня есть все для того, чтобы стать хорошим фермером, – произнес он наконец.

Теплота в его голосе напомнила ей о том, что ему доставляло удовольствие общаться с ее бабушкой. Он не любил говорить о своей семье. Ларк знала, что суровый деспотичный отец бросил их с матерью, когда Гибсону было восемь или девять лет. Что после этого матери пришлось работать на двух работах, чтобы обеспечивать себя и сына. Из‑за этого она мало времени проводила дома. Ларк сочувствовала Стефани Вон. Та хотела сблизиться с сыном, но Гибсон держал ее на расстоянии.

– Раз бабушка так сказала, значит, так оно и есть. – Она посмотрела на его руки с тонкими полосками старых шрамов. – Но у тебя получились бы и многие другие вещи. Главное, найти что‑то, что будет доставлять тебе удовольствие.

Издав невеселый смешок, он бросил травинку на землю.

– Мне доставляет удовольствие то, что у меня хорошо получается.

– Гибсон, у тебя столько денег, сколько большинству людей никогда не удастся заработать. Ты можешь заняться тем, к чему испытываешь страсть. Осуществить любую свою мечту.

Он повернулся к ней лицом:

– Это неправда, Ларк. Когда‑то я испытывал страсть к тебе, но ты осталась для меня недосягаемой мечтой.

От этих слов ее разум затуманился. Она почувствовала, что ее по‑прежнему к нему влечет, несмотря на всю боль, которую он ей причинил. Но она не собиралась идти на поводу у этого влечения, каким бы сильным оно ни было. Она напомнила себе, что Гибсон даже не попытался бороться за сохранение их брака. Он не попытался ее вернуть и сразу сдался.

Она ни за что не стала бы просить его уйти из спорта, но она была абсолютно уверена в том, что он мог бы проводить больше времени дома. Другим игрокам это удавалось. И он мог бы что‑то делать, чтобы она не чувствовала себя одинокой, когда он уезжал.

– Мы оба сделали выбор и отказались от мечты. – Покачав головой, она ударила мыском ноги по воде, и брызги разлетелись в стороны. – То, что между нами было, подобно реке, в которую нельзя войти дважды.

Поднявшись, Ларк обулась и сказала себе, что ей пора уходить.

 

Гибсон смотрел вслед удаляющейся Ларк. В голове у него повторялись ее последние слова. Он хотел ее окликнуть, но понимал, что ему следует быть осторожным.

Он не был с ней согласен, но не был готов спорить со своей умной бывшей женой. Будучи опытным психоаналитиком, она умела быстро проникнуть сквозь его защитные барьеры и понять, какая внутренняя причина заставляет его отстаивать ту или иную точку зрения.

И все же он не мог не отреагировать на приговор, который она вынесла их отношениям. Не мог позволить ей обесценивать то, что между ними было.

Встав с камня, он немного пробежал вдоль реки, затем свернул на тропинку, ведущую в Крукт‑Элм, и быстро догнал Ларк.

– Ты ведь знаешь, что это неправда, Ларк.

Она остановилась и повернулась к нему лицом. Ее зеленые глаза были ярче обычного.

– Что из того, что я сказала, неправда? То, что мы оба отказались от своей мечты? Или то, что между нами давно все кончено и прошлое забыто?

Внутренний голос напомнил ему, что это не он отказался от их общей мечты. Но тема для спора была слишком опасной, поэтому он решил в нее не погружаться.

Они стояли так близко друг к другу, что он чувствовал аромат лавандового мыла, которое она предпочитала. Его тут же охватила ностальгия, такая же сильная, как сексуальное желание, которое он испытывал всякий раз, когда она была рядом.

– Да, наши отношения в прошлом, но ни один из нас их не забыл. Иначе бы… – Его взгляд самопроизвольно опустился на ее грудь, и он заставил себя снова посмотреть на ее лицо и сжал руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. – Иначе бы мы оба не были так напряжены.

Ларк моргнула несколько раз. Это определенно указывало на то, что ей понадобилось время, чтобы сохранить самообладание.

– Причина кроется в уязвленной гордости, нежели в чем‑то другом. Не думаю, что кому‑то из нас доставляет удовольствие терпеть неудачи.

– Ты считаешь, что наш брак был неудачным?