Сверстники. Роман о взрослении миллениалов
– Ну, ладно, только все же включу телевизор, – согласился старший Саша. Младшая же подбежала к домашней аптечке, находившейся в одном из отделений «стенки» (так назывались большие шкафы с сервантом и секретером, которые ставились вдоль стены комнаты и были почти в каждой семье).
Пока сестра доставала необходимое для лечения, брат смущенно переключал с одного канала на другой, поскольку сначала попал на музыкальный клип с непристойными кадрами, на другом канале шла скучная новостная передача, на третьем – какой‑то сериал, на четвертом – страшный мультик. Что ж, мальчику смотреть было нечего, он выключил телевизор и лег, изображая больного, на диван.
Когда в комнату вошла Татьяна Васильевна, чтобы позвать детей ужинать, то застала сына, лежащего с забинтованной ногой и рукой, пахло йодом и одеколоном, а пальцы дочери были измазаны зеленкой.
– Хорошо, что хоть таблетки не тронули. – Татьяна Васильевна покачала головой, но и не подумала ругать детей за испорченный бинт, израсходованные зеленку с йодом и опустошенный на треть флакон одеколона.
Дождь закончился, закончился и день. По небу плыли облака, местами открывая мерцающие звезды. Наташа засмотрелась на эту игру облаков и ночных светил, ночное небо ей всегда казалось таинственным, был виден бесконечный космос, загадочная Вселенная. А такие маленькие человечки на такой красивой, но маленькой планете Земля живут и испытывают счастье и горе, радость и печаль – невидимые, но вечные чувства. И эта внутренняя душевная Вселенная еще более неизведанна. У девочки закружилась голова – то ли от долгого созерцания, то ли от глубины своих мыслей, непостижимости того, что она чувствовала в двенадцать лет.
– Наташа, ты о чем думаешь? – спросила Лена, уже лежащая в своей кровати (на днях сестры расстанутся почти на все лето, поэтому им позволили сутки побыть вместе).
– Вот смотрю на небо и боюсь, – ответила Ладова.
– Чего?
– Неба.
– Кажется, что там совсем другая жизнь, да?
– Да. И страшно, и глаз не оторвать.
В открытую форточку подул прохладный ветер. Наташа поежилась и юркнула в свою постель под одеяло.
– Хорошо! – крякнула Наташа, завернувшись в одеяло и попробовав сесть поудобней, лежать ей не хотелось. – Как я рада, что ты сейчас со мной!
– И я тоже!
– Лена, а давай завтра утром выйдем на улицу?! Я так люблю летнее утро!
– Тогда нам пора спать, раз завтра пораньше встанем. Спокойной ночи, Наташа!
«Пусть спит, а я не могу», – думала Наташа, переполненная счастливым восторгом, что все так хорошо: и теплый дом, и ночное небо, и сама жизнь. Она прислонилась к стене, ее мысли стали путаться, и девочка не заметила, как уснула.
Глава 7
Воскресное утро выдалось чудесным: солнечным, теплым, тихим. Природа, омытая накануне, благоухала, пахло свежестью. Улицы Москвы были безлюдны. Нагулявшись по асфальтовым тротуарам и протоптанным тропинкам во дворе, девочки вернулись домой, где их уже поджидал Дмитрий Иванович. Он собирался отвезти девочек и Виталика в парк имени Горького, чтобы погулять, покататься на аттракционах и на теплоходе.
То, что Наташи и Лены нет дома, узнали не сразу. Виталик заглянул в «девчачью» комнату, чтобы разбудить заспавшихся сестер, и очень удивился, увидев пустые постели. Елена Ивановна, мягкая, но сильно переживающая за безопасность детей, забеспокоилась не на шутку и собралась уже что‑то предпринимать для поиска девочек. Сперва она попросила сына сбегать на улицу: может быть, девочки во дворе. Виталик послушно засовывал ноги в кроссовки, когда послышался поворот ключа в замке.
– Ты всегда должна ставить меня в известность, куда идешь. И ты, и Виталик, и Лена. Пока вы живете здесь, мы с отцом за вас в ответе, – говорила Елена Ивановна за себя и за мужа, который молчал.
Наташа кивнула головой. Родителей надо слушаться, да и мама права. Вот только чувство приключенческого восторга от необходимости уведомлять взрослых сразу исчезало.
Предчувствуя, что дядя приехал с сюрпризом, девочка с ожиданием стала смотреть на него. Дмитрий Иванович улыбнулся и рассказал о своей затее. Наташа с Леной, конечно же, пришли в восторг от такого предложения.
Парк имени Горького, Красная площадь и ВДНХ – вот три места столицы, куда неоднократно ездили гулять семьями Ладовы и Величковы. Детям там очень нравилось и никогда не надоедало.
– Ну, милые дамы и благородный рыцарь, на колесо обозрения сначала? – спросил детей Дмитрий Иванович, входя в парк.
Наташе очень понравилось такое обращение, она расплылась в блаженной улыбке, засветив ямочками.
– Дядя Дима, а на приемах надо строго соблюдать этикет? – спросила она.
– Желательно, конечно. Ведь каждая делегация представляет свою страну и надо вести себя достойно, не ударить в грязь лицом, что называется.
– Тяжело это?
– Поначалу волнительно, а потом приходит опыт и привычка. Работа есть работа. Главное, чтобы хотелось заниматься тем, на что приходится тратить столько времени.
– Вот бы и мне найти такую работу, чтобы нравилась и была полезной…
– Там видно будет, – улыбнулся Дмитрий Иванович, – главное для женщины все‑таки семья. Чтобы муж хороший был, и сама жена должна быть хорошая…
Дмитрий Иванович замолчал, он побоялся, что двенадцатилетняя девочка таких вещей еще не поймет. Но, может быть, запомнит его слова. И Наташа запоминала, она вообще любила слушать разговоры взрослых о жизни. Правда, выйти замуж по любви за хорошего человека и жить счастливо ей казалось вполне естественным явлением, само собой разумеющимся. Про новую мораль в обществе, разводы, измены, свободные от обязательств отношения она слышала и видела только по телевизору – как из другой жизни. А в жизни, которая окружала ее, все еще было довольно благополучно и традиционно.
«Милые дамы» смеялись и визжали, когда оказались на самой вершине колеса и когда кабинка, в которой они сидели, начала покачиваться. Благородный рыцарь смело смотрел то вниз, то вдаль – на большую, величественную и красивую Москву. А Дмитрий Иванович наслаждался тем, что доставляет детям – этим родным птенчикам – столько удовольствия и радости. Он был склонен к философии, а потому не переставал удивляться устройству земного бытия: когда‑то они с сестрой были детьми и не было вот этих троих человечков, а теперь эти трое воплотились, будущее – за ними, и они тоже дадут кому‑то жизнь, и этот кто‑то станет самым важным и ценным для них.
После колеса обозрения ребятам захотелось прокатиться на «ракушках», которые хаотично кружились и ездили так, что можно было из них вывалиться, если не держаться за поручень. Тут уже и Виталик издавал восторженно‑испуганные звуки, а девочки снова визжали, но при этом еще и смеялись до слез.
