Сводный брат бесит
С грохочущим сердцем опускаю ручку и оказываюсь в белоснежном зале. Он такой же. И пахнет здесь так же. Зеркальный мраморный пол, пятиметровые потолки, а посередине большой черный рояль. И все. Больше здесь нет ничего.
Стук моих шпилек отдается эхом в этом огромном пустом помещении. Я дохожу до рояля и останавливаюсь у него. Музыкальный инструмент покрыт толстым слоем пыли. Наверное, все четыре года к нему никто не прикасался.
Пальцы меня не слушаются, и я нажимаю несколько клавиш, разнося мелодию по всему помещению.
– Вы кто!? – раздается грозный голос у меня за спиной.
Я резко замираю, как вор, пойманный во время кражи. Стук сердца учащается, ноги деревенеют.
– Я еще раз спрашиваю, кто вы и зачем вошли в дом!?
Что‑то в этом злом голосе кажется мне смутно знакомым. Я оборачиваюсь и вижу напротив себя юношу в классическом костюме. Приглядываюсь к нему и столбенею…
Вот так встреча!
Вернулся, значит. Не прошло и четырех лет. Вымахал под два метра, возмужал, раздался в плечах.
Красивый, сволочь.
Рассматривает меня так же пристально, как и я его.
– А ты изменилась, – констатирует, пялясь куда‑то в район моей груди. Издает легкий смешок, и на его щеках тут же выступают ямочки.
О Боже, эти ямочки!
Ненавижу их.
– Дети, вы уже встретились, очень хорошо, – в зал вплывает мама под руку с… ЕГО ОТЦОМ!
– Маша, Данил, – начинает Сергей Юрьевич. – Мы с Анжелой решили оформить наши отношения. Вы теперь брат и сестра.
ЧТОООО????
Глава 2.
Мне послышалось? Или это прикол такой?
– Мы вместе уже некоторое время, – продолжает Сергей Юрьевич. – Недавно я сделал Анжеле предложение, и она согласилась, – на этих словах Громов‑старший переводит нежный взгляд на мою маму, а она будто тает под ним.
Я смотрю на эту парочку во все глаза, все еще не веря в услышанное. Перевожу растерянный взгляд на Данила. Весь его вид говорит, что он тоже в шоке.
– Не понял, – произносит Даня.
– Что непонятного? – тут же строго отвечает Сергей Юрьевич. – Женюсь я. На нашей соседке Анжеле Борисовне. Ты должен ее помнить.
– Я помню, – кивает Данил. – Но я так же помню, что у Анжелы Борисовны есть муж.
– Мой супруг погиб два года назад, – поясняет мама. – Автокатастрофа.
Лицо Данила тут же вытягивается в изумлении. Парень переводит недоуменный взгляд на меня, будто ища подтверждения маминым словам.
– В общем, дети, – прерывает затянувшуюся паузу Сергей Юрьевич. – Вот такие у нас новости! Впереди ждет подготовка к свадьбе. Вы друг с другом давно знакомы, дружили в детстве, так что, я уверен, найдете общий язык. А дом у нас большой, места всем хватит.
– Подождите, – оторопело начинаю. – Что значит «дом у нас большой, места всем хватит»?
Плохое предчувствие снова начинает, словно червячок, что‑то бередить в груди.
– То и означает, Машенька. Вы с мамой переезжаете жить сюда. Мы же теперь одна семья.
ДА ОНИ ИЗДЕВАЮТСЯ!!!!
Данил в таком же шоке, как и я, хлопает глазами и не знает, что сказать.
– Мам, – зову родительницу сиплым голосом. – А мы можем поговорить наедине?
Знаю, что невежливо с моей стороны сейчас так делать, но мне срочно нужно прояснить у матери, что это за спектакль. Я делаю к ней уверенный шаг, хватаю за локоть и веду на выход из зала, оставляя Громовых вдвоем. Думаю, им сейчас тоже есть, что обсудить.
– Машенька, не сердись, – быстро начинает тараторить мать, пока я тащу ее по коридору. – Я не говорила тебе раньше, потому что хотела, чтобы это был сюрприз.
– Сюрприз!? – я резко останавливаюсь, дойдя до конца коридора. – Мама, это полный бред! Ты не можешь выйти за него замуж!
– Почему это не могу?
– А как же папа?
– Твой папа умер, Маша, – шипит сквозь зубы. – А наша с тобой жизнь продолжается. И я думаю в первую очередь о тебе!
– Обо мне!? Мне не нужна никакая новая семья! Тем более Громовы!
– Да? – упирает руки в боки. – А за свой институт ты чем платить собралась?
– Мне до института еще целый год в школе учиться!
– А потом? Маша, мы в долгах по горло! Твой отец умер и оставил нам в наследство кучу кредитов и проблем! Ты знаешь, что мы уже три месяца не платим за коммуналку? Нам скоро отключат свет и воду!
Ее последние слова поражают меня настолько, что я теряю дар речи. А родительница тем временем продолжает:
– Твой любимый папочка таких дел перед смертью наворотил, что мне вовек не расплатиться! Громов – наш единственный шанс выбраться из болота!
– Не говори так про папу, – выдавливаю могильным голосом.
– Что не говори? Ты многого не знаешь, Маша! Твой отец набрал долгов и отошел на тот свет, а я теперь расхлебываю!
Я понимаю, что спорить с мамой бесполезно. Она упертая, как баран. Но и идти у нее на поводу я тоже не собираюсь.
– Я не перееду сюда жить. Я останусь в нашем доме. Тут десять минут пешком, поселок охраняется. Со мной ничего не случится, если я буду жить там одна.
– Нет, – категорично заявляет. – Я сдала наш дом. В понедельник уже заедут жильцы.
– Что????
– Что слышала, – задирает подбородок кверху. – Завтра же мы начинаем переезд сюда, а наш дом я буду сдавать в аренду.
По коридору слышатся уверенные шаги двух мужчин, и уже через секунду перед нами возникают Громовы. На лице Сергея Юрьевича читается жесткость. На лице Данила злость.
– Ну что же, семья, – начинает Громов‑старший. – Пойдемте праздновать мой юбилей. Сейчас еще объявление гостям сделаем и пригласим всех на свадьбу.
Мама берет под руку своего новоявленного жениха и направляется с ним на выход из дома. Мы же с Данилом остаемся стоять вдвоем. Как только за родителями закрывается дверь, парень переводит тяжелый взгляд на меня.
