Сводный брат бесит

– Прекрасно! – Данил расплывается в еще более широкой улыбке. – Спасибо, папа! Наконец‑то ты подарил мне настоящую семью. Ты же знаешь, как я всегда мечтал о маме и младшей сестренке.

Сергей Юрьевич сначала бледнеет, потом багровеет. Сверлит сына недовольным взглядом, но вслух ничего не говорит.

Конечно, я прекрасно узнаю и этот сарказм в голосе Данила, и это выражение его лица, когда он всех ненавидит и презирает. Он не рад нашему с мамой появлению в его жизни, и я не могу винить его за это. Я тоже не рада.

– Реклама «Газпрома» по телевизору не врала, когда говорила, что мечты сбываются, – иронично продолжает, отправляя в рот кусок омлета, который перед ним только что поставила домработница. – Мечтал с детства о маме и наконец‑то в 18 лет получил. Да еще какую! Анжела Борисовна же у нас первая в номинации «Мать года».

Завтрак обещает быть веселым…

 

Глава 9.

– Пап, знаешь, что я всегда загадывал в детстве на день рождения, когда задувал свечи?

Сергей Юрьевич продолжает тяжело смотреть на сына, отложив газету в сторону, и не отвечает на его вопрос.

– Я загадывал, чтобы у меня появились мама и сестра, – делает глоток из кружки.

– Данил, – наконец‑то Сергей Юрьевич подает голос. – Заканчивай спектакль.

– Какой спектакль? – удивляется. – Я правду говорю. Всегда в детстве мечтал о маме.

Моя родительница отложила вилку в сторону, оставив рукколу и помидоры черри недоеденными. По всей видимости она потеряла даже тот небольшой аппетит зожницы, который у нее был. Признаться честно, у меня аппетит тоже пропал.

– Ведь мама – это самый важный человек в жизни ребенка, – продолжает Громов‑младший.

У Данила никогда не было мамы. Никто не знает, где она. Может, бросила их с Сергеем Юрьевичем, а может, умерла. Данил не рассказывал, а у него никто и не спрашивал. Громов‑младший рос в окружении десятка нянь и гувернанток, которых нанимал его отец. Четыре года назад, когда Данилу исполнилось 14 лет, Сергей Юрьевич отправил его учиться в закрытую школу в Швейцарии. Типа там хорошее образование, и это престижно. Данил не возражал, даже был рад такой возможности.

И вот вернулся.

Но Данил никогда не был похож на ребенка, который комплексует из‑за отсутствия мамы. Я, конечно, понятия не имею, что он загадывал на день рождения, когда задувал свечи, но почему‑то мне кажется, что не маму.

И да, Громов‑младший сейчас играет спектакль, показывая свое реальное отношение ко мне и моей маме. И хоть я не могу винить Данила, но… мне обидно.

Мне сейчас очень обидно.

– А вы планируете рожать детей? – Данил не прекращает. – Я бы хотел братика. Сестричка уже есть, – поворачивается ко мне и демонстрирует белоснежные тридцать два зуба.

Наши взгляды встречаются. Мне кажется, что Данил задерживает дыхание, потому что его сильная грудь перестает вздыматься. Улыбка чеширского кота на наглой физиономии застывает, а затем уголки губ медленно ползут вниз, демонстрируя на лице грусть.

Как я и думала. Ему ни черта не весело.

– Ты уже сам в состоянии рожать детей, – басит Громов‑старший, отодвигая от себя тарелку. – Так что вперед и с песней. А мне второй такой же негодяй, как ты, не нужен.

– Ну так у меня же нет жены, – Данил возвращается в роль. – А у тебя теперь есть.

– Найди. Девиц же всяких водишь в дом.

– Ну так то девицы! – он делает на последнем слове пренебрежительный акцент. – А жениться надо на хорошей и порядочной девушке, – снова поворачивает ко мне голову. – На такой, как Маша.

Чувствую, как от лица отливает кровь. Громов‑младший тем временем без какого‑либо стеснения смотрит на меня.

– Так, – Сергей Юрьевич поднимается со стула, а следом за ним и моя мама. – Если не прекратишь паясничать, я буду разговаривать с тобой по‑другому. Есть у меня еще, слава Богу, рычаги давления на тебя! Ключи от машины давай, – протягивает ладонь.

– Зачем?

– За тем, что ты наказан за свое поведение. Ключи от машины быстро.

Данил растерянно смотрит на отца, и сейчас ему не до веселья.

– Ключи от машины, я сказал! – повышает голос Сергей Юрьевич.

Данил нехотя поднимается со стула и выходит из кухни. Мама и Сергей Юрьевич, кивнув мне на прощанье, идут следом за ним. Из холла доносятся голоса отца и сына, а затем звяканье ключей и хлопок входной двери, означающий, что мама и Громов уехали.

Выбегаю из кухни и быстро поднимаюсь на второй этаж.

– Маш, подожди, – Данил взбегает вверх по лестнице следом за мной.

Я не оборачиваюсь, но парень все равно настигает меня у входа в комнату. Хватает за руку и разворачивает к себе.

– Извини, я не хотел тебя обидеть.

– Ты меня не обидел, – быстро отвечаю и порываюсь скрыться за дверью, но парень все еще не отпускает.

Честное слово, он теперь все время будет так меня хватать!?

– Маш, то, что я говорил на кухне, не относится ни к тебе, ни к твоей маме. Просто у меня свои сложности с отцом. Это все было для него.

– Угу.

– Маш, прости, – сжимает мою ладонь.

– За что мне тебя простить, Данил? – громко спрашиваю, вздергивая подбородок.

– За то, что я устроил сейчас на кухне.

Я горько хмыкаю и отворачиваю лицо в сторону, потому что глаза уже предательски защипало.

Больше он ни за что передо мной извиниться не хочет.

– За это прощаю, – вырываю руку из его захвата и скрываюсь за дверью.

 

Глава 10.

Я решаю весь день не выходить из своей комнаты и искать работу. Создаю резюме на нескольких соответствующих сайтах и принимаюсь рассылать его по всем вакансиям, где указано, что опыт не требуется. Но все‑таки в качестве предыдущего места работы я указавыю папин ресторан. Иногда на каникулах я помогала отцу: то ходила с подносом по залу, то контролировала поставки продуктов, то шинковала на кухне овощи для повара.

Как итог, к вечеру меня приглашают на собеседование несколько заведений общепита: ресторан, студенческое кафе и бар. Студенческое кафе я сразу отметаю. Мне нужны деньги, то есть, нормальные чаевые, а студенты вряд ли смогут их оставлять. Ресторан назначает мне собеседование на завтрашний вечер, а вот бар ждет в гости уже сегодня.