Тайна Земли

– Нет, сэр, но мистер Харт здесь, – ответил мальчик.

Это было разочарование – между моим братом и названным джентльменом никогда не было переписки. Тем не менее, мы решили зайти, и, отдав свои визитные карточки мальчику, прошли в прихожую.

В помещении было мало мебели, и оно имело нищенский вид. На двух больших столах стояли модели, а стены были побелены и увешаны чертежами механизмов. Так как стульев не было, мы стояли и, не прикончив сигары, продолжали курить. Из внутреннего помещения, предположительно святилища владельцев, доносился глубокий, напыщенный голос. Вскоре вошел обладатель голоса. Это был человек с кустистыми бровями и квадратным подбородком.

– Ну, господа, что я могу для вас сделать? – величественно спросил он.

Мы были настолько ошеломлены, что никто из нас не знал, что именно он может сделать. Я думаю, Торри хотел спросить его, может ли он сделать сальто в полбушеля, которое он однажды видел в цирке, но что‑то в моем лице, должно быть, остановило его. Я ждал, что Торренс ответит почтительно – очевидно, этот человек привык вызывать не только уважение, но и благоговение. Мой брат, однако, не торопился, и после пары затяжек сигарой, не двигаясь с места, сказал:

– Мистер Харт, я полагаю!

– Да, я мистер Харт. Вы хотели меня видеть?

– Ну, конечно! – ответил Торренс. – Я проделал столь длинный путь из Америки, желая увидеть именно вас, или, я бы сказал, вашего партнера, мистера Уэтерби.

Харт кашлянул и пару раз махнул рукой на воображаемое облако дыма.

– Я должен попросить вас прекратить курить. Это противоречит нашим правилам, – раздраженно заметил он.

– Конечно! – ответил Торренс, бросив огрызок сигары на кафельный пол и наступив на него. Никакой урны для таких случаев не было, и пол выглядел таким же грязным, как и улица, я последовал его примеру.

Харт позвал мальчика и велел ему собрать окурки и бросить их в колосник в соседней комнате. Мальчик сделал то, что ему приказали, и вернулся в святилище.

– Речь шла о деле, – начал я, заметив, что в самом начале нашей беседы ситуация складывалась не лучшим образом, и опасаясь последствий неблагоприятного впечатления. – Мы приехали по поводу воздушного корабля моего брата, и…

– И что, скажите на милость, вы подразумеваете под воздушным кораблем? – спросил Харт с видом надменного превосходства, который был скорее возмутительным, чем язвительным.

– Я предполагал, что вы, должно быть, слышали о нем, – рискнул заметить я.

– Слышал о воздушном корабле! Идея просто абсурдна! – воскликнул он.

– И все же, – сказал Торренс, – у меня есть один, который ваш партнер, мистер Уэтерби, хочет осмотреть и, возможно, приобрести, как меня убедили.

– Это невозможно! – воскликнул Харт, подняв подбородок выше и добавив к своему настроению еще больше неприязни. – Уэтерби – человек здравомыслящий, а эта вещь абсурдна!

Он повернулся на пятках, как бы собираясь уйти от нас, но спокойная, выдержанная манера моего брата остановила его.

– Я прошу прощения. У меня есть письма мистера Уэтерби, которые являются достаточным доказательством. Нам нужен капитал, чтобы придать этой идее практическую форму и коммерческую ценность, и я приехал в Лондон, чтобы найти его.

– Старая история. У вас, парни, всегда одно стремление. Вам нечем рисковать, но есть все, чтобы получить выгоду. Если вам удастся обмануть какого‑нибудь дурака и заставить его осуществить ваши безумные планы, вы будете довольны. Но это, из всех абсурдов, самый нелепый, самый полный…

– И мистер Уэтерби никогда не говорил с вами о моем изобретении? – спросил Торренс, побледнев.

– Никогда! И вряд ли он станет это делать. Мистер Уэтерби – разумный и практичный человек.

– Возможно, именно его здравый смысл и практичность заставили его проявить такой интерес к моему патенту, и я могу только выразить удивление, что он никогда не упоминал о нем вам. Но я не хочу вмешиваться, мистер Харт, и поскольку вы, несомненно, занятой человек, я просто хочу попросить вас сказать мне, где я могу найти вашего партнера, ведь я веду дела с ним.

– У мистера Уэтерби нет ни времени, ни желания говорить о такой ерунде, какую вы предлагаете, и поскольку мое время дорого, я должен пожелать вам доброго утра.

– Стоп! – вскричал Торренс, когда мужчина собрался уходить, – когда я пришел сюда, я ожидал найти джентльмена, но теперь признаю свою ошибку, и все же я собираюсь оказать вам честь, заключив пари, если у вас хватит духу принять его, в чем я сомневаюсь, но я здесь и сейчас предлагаю пари на тысячу фунтов против ста, что я доставлю вас в Париж на своем воздушном корабле через месяц!

Это было абсурдное хвастовство, учитывая, что у нас не было и пятидесяти фунтов стерлингов, а корабль не был построен, и мы зависели от "Уэтерби и Харт", чтобы получить деньги на его строительство. Но речь возымела свое действие, так как Харт немного ослабил свою надменную осанку и сказал с манерой, близкой к вежливости:

– Нет, джентльмены, вы никогда и никуда не повезете меня на своем воздушном корабле, и я не буду заключать с вами пари, но если вы твердо решили найти мистера Уэтерби, его адрес – Бунгало, Грейвсенд. Он редко бывает в этом офисе, и вы можете добраться до него на корабле или поезде.

Торренс записал адрес, и мы пожелали Харту доброго утра; мы были глубоко разочарованы, но в то же время довольны, что беседа не закончилась дракой.

На улице я заметил, что мой брат выглядел более озабоченным, чем я когда‑либо видел его. Что будет с нами, если нам не удастся заинтересовать Уэтерби?

 

Глава II

 

Бунгало было причудливым, старомодным местом вне города или деревни. Дом стоял в саду, за садом находилось несколько полей, прилегающих к участку, а вдалеке разбросаны группы зданий, похожие на неудачную попытку основать деревню. На одном из полей стоял сарай, и по виду его окружения можно было сказать, что мистер Уэтерби был фермером, на владения которого посягнул авангард пригородных жилищ.

Мы прошли через железные ворота с надписью " Бунгало", сделанной латунными буквами между прутьями, и спустились по цементной дорожке, окаймленной самшитом, к зеленой двери, открывающейся прямо в дом. Крыльца не было, и вход был лишь на ступеньку выше дорожки. Нас провели в затхлую гостиную, где было сыро и холодно, хотя в решетке горел небольшой огонь. Окна были низкими и выходили в сад, но деревья были голыми, а цветы мертвыми. На стенах висели картины, на столах и камине стояли банки, в которых, как реликвии лета, были выставлены пучки увядших трав. Ковер и мебель были старыми и выцветшими. Дом не был похож на обитель богатства, и мы не видели никаких оснований для надежды. Заметив удрученное выражение лица Торри, я попытался утешить его тем, что некоторые из самых богатых англичан живут с минимальной показной роскошью.

– Я знаю это, – ответил он, глядя вверх. – Может быть, этот человек и стоит миллион, но я в этом сомневаюсь.