Тайны профессорской тетради. Повести и рассказы

После этого приключения у отца моего приятеля защемило сердце, и врачи настояли на том, чтобы он хотя бы один день передохнул. Боевой офицер, начавший войну лейтенантом в июне сорок первого года и встретивший её окончание в Вене майором, командиром полка, он не получил ни одного ранения, а тут чуть было не погиб в мирное время. На меня такое впечатление произвёл его рассказ, что утром, когда я глядел на расплывающиеся в синеватой зыби очертания Новодевичьего монастыря, мне на секунду показалось, что он тоже вот‑вот провалится под землю. Это предощущение возможной беды было настолько сильным, что я даже зажмурился от ужаса, начавшего охватывать меня. К счастью, подул ветерок, который немного разогнал дымное покрывало, накрывшее Лужники и всё, что к ним прилегало. «Что‑то сегодня должно случиться», – подумалось мне.

Но день шёл как обычно, без особых хлопот. Вот и последние билеты вручены заказчикам. Практически бездумно – всё же устал я здорово тогда, да ещё дым этот поганый много сил, наверное, отнял – зашёл я в наш подвал и удивился: там было пусто. Никого. Уже пятый час, а я один. Быть такого не может! Обычно к этому времени даже наиболее шустрые из временных подтягиваться начинали. Но в кассе подтвердили, что я опять первым пришёл. Чудеса, да и только. По‑видимому, не мне одному дым весь день мешал.

Надо было бы домой идти, но сил даже на это не было. Решив выпить чайку, направился в секретную комнату. Комната – это громко сказано. Там был маленький закуток, где уборщица хранила всякие свои хозяйственные принадлежности: швабру с тряпкой, ведро и всё такое прочее. Кто‑то туда стул колченогий поставил, чтобы на него никто не уселся – развалиться он мог, а на небольшую полочку Петрович чайник электрический с пёстрым матерчатым шнуром приладил. Пожарники запретили пользоваться такими электроприборами, вот и пришлось от них прятаться.

Мне‑то уже давно в эту каморку доступ был. Я чайник включил, на сломанный стул аккуратненько присел да и задремал. Редко со мной такое бывало, а тут вот случилось. Проснулся от стука двери. Чайник кипит, надрывается. Я его приподнял – нет, к счастью, не до конца выкипел. Не слишком долго я спал, значит. В общую комнату заглянул, смотрю, Андрей вернулся. Я ему рукой помахал и насчёт чая спросил. Он отказываться не стал. Я тут же два стакана налил, сахару положил – себе две ложки, а Андрюшке три, знал, что он сладкий чай любит, – пакет с пряниками взял и из каморки вышел.

Сидим молча, чай пьём. Сил даже на разговоры у меня не было. Судя по всему, у Андрея тоже. Вдруг к нам влетел – именно влетел – Виктор Петрович, начальник всей этой конторы, товарищ Топорковский, как я его, про себя конечно, величал. Обычно такой степенный и неторопливый, он размахивал руками, будто на пожар прибежал:

– Сергей Иванович где?

Ну, мы ему объяснили, что все ещё на доставке. Мол, мы первыми сегодня пришли, день такой вот необычный. Все задерживаются.

– Да уж. Действительно необычный… – Виктор Петрович даже пот со лба вытер. – Представляете, что ваш Сидоркин учудил?.. Нет, даже говорить вам не хочу. Как Сергей придёт, пусть ко мне пулей летит, поняли?

Он повернулся и ушёл, а мы как сидели, так и продолжали сидеть, только нам даже чай в глотку перестал лезть. Что там этот Сидоркин учудил, нам было неведомо, но, видимо, что‑то серьёзное случилось, раз начальство так волнуется. Нам бы домой отдыхать отправиться, но какой тут отдых может быть. С одной стороны, любопытно даже, что самый тихий и спокойный из всех постоянных работников, Пётр Павлович Сидоркин, учудить мог, с другой – нам велено Сергея Ивановича дождаться и ему начальственное поручение передать. Вот и сидели, ждали.

Чай потихоньку допили – сил поболее стало, даже о ситуации на чемпионате страны по футболу разговор завели. Тогда неожиданно для всех лидировала «Заря» из Ворошиловграда. Договорить нам не удалось – пришёл Сергей Иванович. И только мы хотели ему сказать, чтобы он к Топорковскому зашёл, как тот уже сам к нему убежал. Наверное, ему дежурный милиционер позвонил.

– Иваныч, дело серьёзное. Сидоркин в дупель пьяный в милиции, а при нём куча недоставленных билетов. Надо срочно меры принимать.

Сергей Иванович даже раздумывать долго не стал:

– Алексей, Андрей, давайте собирайтесь. Наверное, документы какие‑то оформить требуется. Это вам всё Виктор Петрович объяснит. Поступаете в его распоряжение.

Он выглядел таким решительным, что начальник бюро молча с его приказами согласился. «Вот что значит человек войну прошёл», – подумал я.

Оформили нам доверенность на получение недоставленных билетов, и мы с Андреем отправились в Марьину Рощу, в милицию, где находился Сидоркин. Там нам рассказали, что патруль обнаружил во дворе одного из домов пьяного человека, который в руках держал хозяйственную сумку с булкой хлеба, бутылкой кефира и каким‑то свёртком. Он так вцепился в эту сумку, что патрульные не стали её из рук вырывать, а так с ней в перевозку и погрузили. Доставили его в ближайшее отделение милиции, а там при досмотре обнаружили в свёртке, который в сумке находился, большую сумму денег и пачку конвертов с железнодорожными билетами. Конверты были фирменными, там был указал телефон, по нему и позвонили. Мы с Андреем билеты разделили и лишь в одиннадцать вечера оба, почти одновременно, вернулись в наш подвал. Вот это был тот ещё денёк.

Ещё один день из череды остальных безликих выбился. Если бы я рекорды регистрировал, я бы его по результативности, разумеется для себя, однозначно поставил на первое место. Хотя для государства, может, он и так себе оказался, не знаю. Он был обычным будним. Когда я с утра уложил доставшиеся мне конверты с билетами в планшет, тот буквально раздулся, так много адресов было, более шестидесяти, а по времени я сумел уложиться в пять часов. Девяти не было, когда я из бюро вышел, а в два пятнадцать уже обедать отправился. Всего две или три квартиры было, а так – сплошные организации. Я уже навострился звонить с предыдущего адреса на следующий. Пока шёл, заказчики уже чуть ли не на улице меня встречали. Ждать почти не приходилось. Слово «почти» я специально употребил, а почему, вы сами вскоре поймёте.

Начало было как на заказ: одни учреждения, и везде меня уже дожидались клиенты, зажимая деньги в руках. Всех дел – пара‑тройка минут. Они билеты рассматривают, нет ли там ляпа какого, а я им ведомость подготавливаю да ручку подсовываю. Затем в следующую контору звоню и не спеша туда направляюсь. Хотя иногда приходилось и к бегу прибегать, простите за тавтологию, если расстояние приличным оказывалось.

Наконец попал я в учебный институт тонкой химической технологии. Туда я доставил четыре толстых конверта, и в каждом лежало по три десятка билетов. В институтском вестибюле меня встретил довольно молодой человек небольшого росточка, сухощавый, блондинистый, с яркими голубыми глазами.

– Доцент Петрученко, – представился он, – везу четыре группы студентов на практику. Пройдёмте со мной в кабинет, тут совсем рядом. Там мы все вопросы и решим.

Действительно оказалось рядом. Небольшой чистенький кабинет. Горячий, только что вскипевший чайник и пачка любимого мной в то время печенья «Юбилейное».

– Налить? – спросил он, протягивая руку к чайнику.

Сам не знаю почему, вопрос застал меня врасплох, хотя вроде бы я всё заметил и даже оценить успел. Пришлось собраться и кивнуть головой:

– Спасибо большое, не откажусь. На улице уже жарковато, что‑то днём будет.