Тайны профессорской тетради. Повести и рассказы
День прошёл, другой. Работа мне понравилась, много нового узнал, да и Иру вечером второго дня удалось почти до дома проводить. И не только проводить, а ещё и к щёчке её бархатной губками слегка на прощание прикоснуться. А в среду – это на третий день моей службы в этом ЦЖБОПе – произошло нечто неожиданное. Возвращаюсь я с обеда, вполне сытый и даже очень довольный. Действительно, весьма неплохо себя железнодорожные служащие кормят, не так, как нас, грешных, в вагонах‑ресторанах, да и по цене вполне даже доступно. Я за такие деньги у себя в институтской столовке только салат с борщом смог бы съесть, а тут полный комплект из четырёх блюд получился. Так вот, подхожу к своему месту – смотрю, а меня Полина Петровна дожидается.
– Алексей, вас Виктор Петрович попросил, когда вернётесь, к нему зайти.
И сразу же шмыг куда‑то в сторону – и исчезла, как испарилась.
«Ну, раз просят, то почему бы просьбу хорошего человека не уважить?» – подумал я и отправился этажом выше, в уже знакомый мне кабинет товарища Топорковского. Секретарь, незнакомая мне высокая костлявая девица неопределённого возраста, вначале осведомилась весьма сухо, какого лешего я сюда припёрся (ну, конечно, не так грубо по смыслу, но по тону именно так получилось). А когда узнала, что я тот самый Богоявленский, которого просил зайти товарищ начальник, сразу же подобрела и по селектору о моём прибытии доложила. А потом совсем уж что‑то из ряда вон выходящее сотворила: из‑за стола выскочила и передо мной дверь в начальственный кабинет открыла.
На этот раз товарищ Топорковский тоже из‑за стола вылез и самолично навстречу мне пошёл. Ну, думаю, кто же это за братца моего так хлопотал, что мне такие почести достаются? Понимаю, конечно, что это не при виде моей личности начальник бюро так суетится, а что он со мной надеется настолько ласково обойтись, чтобы на любой вопрос о моём пребывании в этом кабинете я большой палец одной, а лучше двух рук сразу вверх мог поднять.
– Алексей Викторович, – обратился ко мне хозяин кабинета, а я даже сразу не врубился, что это меня здесь так зовут. Но вовремя догадался, подумав: «Надо же, даже в листочек, который я у него в кабинете пару дней назад написал, заглянул не поленился».
А он продолжает:
– Говорили мне, что вы способный человек, но если бы я лично с вашими отчётами за два с половиной прошедших дня не ознакомился, то ни за что бы не поверил, что человек, узнавший о нашей нелёгкой работе только позавчера, – говоря эти слова, он даже как‑то в размерах уменьшился, аж жалко его стало, – сможет выполнить почти недельный план по количеству оформленных заказов, не сбросив при этом ни единого звонка.
Тут он даже руки развёл в стороны, как будто размер выловленной щуки друзьям показывает.
– Знаете, много чего видел, но такого…
После этого Виктору Петровичу оставалось только пригласить меня присесть в мягкое кресло за небольшим столиком, который в углу его кабинета стоял, что он и сделал. Тут и секретарша подсуетиться успела и две чашечки заварного кофе принесла, очень, кстати, вкусного. Я его пил по маленькому глоточку, так чтоб горчинку получше прочувствовать, и молчал. А чего мне говорить‑то, он же меня пригласил зайти, вот пусть и начинает, а я слушать больше люблю, чем вперёд, не зная броду, лезть. Однако он тоже к кофейной чашечке потихоньку прикладывался и молчал. Мне уже стало казаться, что я не на дружескую беседу приглашён, а так, мимоходом в кофейню какую‑то забежал, чтобы здесь, среди незнакомого люда, удовольствие получить. Он, по‑видимому, уловил моё настроение и снова заговорил:
– Мне кажется, что хватит вам, Алексей Викторович, неинтересным делом заниматься, поэтому я вас от этой работы отстраняю, а перевожу на ту, ради которой вы к нам пожаловали. Вы же не за семьюдесятью рублями к нам пришли, вы надеетесь значительно большие деньги за труды свои получить. Не так ли?
Заметив, что я кивнул положительно, он продолжил:
– Так вот, сейчас Люда – это секретарь моя, вы её уже, конечно, видели – отведёт вас вниз. Там находится наше самое главное подразделение, ради которого вся эта контора существует, – отдел доставки. Мне сказали, что начальник отдела, его Сергей Иванович зовут, к этому времени обычно всегда успевает вернуться. Вот Людмила вас с ним и познакомит. Ну а если, паче чаяния, он ненамного задержится, не сочтите за труд его подождать да попросите, чтобы он ко мне на минутку забежал. Хорошо?
Я опять кивнул и чашку ко рту поднёс, там ещё на пару глотков осталось, грех не допить.
Пожали мы друг другу руки, он на прощание мне даже успел сказать, что, ежели какие проблемы возникнут, он в любую минуту… ну и так далее.
Из приёмной я вышел следом за секретаршей, и мы к лестнице направились.
Не знаю, может, случайно, а может, и специально, но самый важный отдел ЦЖБОПа размещался в тёмном подвальном помещении. В тёмном в том смысле, что там окон не было, ну а значит, и дневного света там никто и никогда не видел. Хотя лампочек там было много и все они горели.
Сергей Иванович действительно находился там. Это был некрупный такой, но по внешнему виду довольно шустрый человек лет пятидесяти, ну, может, чуть старше. Я так решил, поскольку волосы на его голове были редкими и с сильной проседью. Лоб у него был большим, про такой в народе говорят, что ума палата, а вот нос – совсем маленьким, пуговкой. Нелюбопытный, значит, в чужие дела его совать не любит, так я подумал. А вот какие у него глаза, я рассмотреть не смог, поскольку он за столом сидел и перед ним горой лежали деньги, а он занимался тем, что раскладывал их в одному ему ведомом порядке. Заметив секретаршу, он кивнул ей, но при этом поднял палец вверх, что, по‑видимому, означало: «Я занят, прошу не беспокоить», – или что‑нибудь в этом роде.
Мы стояли, не приближаясь, до тех пор, пока все деньги не оказались сложенными в толстую пачку, с которой начальник отдела и устремился к двери с табличкой «Касса».
– Придётся ещё немного подождать, – извиняющимся тоном проговорила Людмила.
– Тут действительно ничего не поделаешь, – поддакнул ей я.
Время шло, а из кассы не доносилось ни звука. Наконец дверь открылась, и Сергей Иванович вышел оттуда, вытирая пот со лба.
– Сколько лет вот так, почитай, каждый день тысячами государственные деньги сдаю, а привыкнуть никак не могу. Всё мне кажется, что где‑нибудь ошибся или, не приведи господи, фальшивую банкноту распознать не сумел.
Наконец он успокоился и только тут понял, кому свою душу изливал:
– Ой, Людмилочка, а я и не разобрался сразу, с кем разговариваю. У вас ко мне вопрос имеется?
Людмила отвела Сергея Ивановича в сторону и тихонько, но в то же время весьма настойчиво начала ему что‑то объяснять.
«Наверное, рассказывает, насколько я важная птица, – подумал я. – Как бы это мне боком не вышло».
– Хорошо, хорошо, я всё понял, не волнуйтесь. Всё будет в порядке… – Сергей Иванович стал серьёзным, а Людмила ему снова что‑то зашептала.
Наконец они вроде бы договорились, и секретарша пошла к двери, а Сергей Иванович посмотрел мне прямо в глаза. Я не стал отводить свой взгляд и решил, как это в школе между пацанами бывает, попытаться «пересмотреть» его. Так мы и смотрели друг на друга некоторое время, пока это ему не надоело.