Тайны старого дома

На ходу советуясь и решая, что делать, они выехали на едва заметную дорогу, ведущую к мельнице, и, поднявшись на холм, заметили несколько бесхозных лошадей, бродящих среди окровавленных трупов гусар. Некоторые даже не успели достать сабли из ножен.

– Девять и все наши! Гусарский разъезд! – со скорбным лицом сообщил осмотревший место трагедии Араксин и тут же добавил, – часу не прошло ещё. Шестеро зарублены, остальные застрелены.

– Плохи дела, ежели они так быстро гусар положили. Стреляют они тоже наверно хорошо, – задумался Архип, что‑то прикидывая в голове из рассказа мародера. – Ну да делать уже нечего, жалко, Митрия с нами нет, его бы ножи кстати были.

– Справимся, ваше благородие, не лыком шиты, – подбодрил Архипа поручик, хотя по нему самому было видно, что он под впечатлением кровавой бойни, устроенной кавалеристам.

 

Осенними вечерами темнеет быстро. Расположившись на возвышенности, неподалеку от двора мельницы Араксин и Архип незаметно наблюдали из темноты за колеблющимся светом от костра в проломе забора. Три неподвижные фигуры сидели возле него замеревшими статуями. Не двигались, не размахивали руками, не разговаривали. Доносилось фырканье запертых в хлеву лошадей, но ни одного слова от сидящих у костра.

 

– Пойдём, поручик! Но помни, хоть одного живьем надо взять! Стреляй по рукам и ногам! – решился штабс‑капитан, обнажив саблю и зарядив пистолеты. – Ты справа, я слева захожу.

 

Араксин молча кивнул и, заткнув за пояс пистолеты, растворился в сгущающейся темноте. Его не оставляло неприятное предчувствие, такое же как тогда, в бою под Смоленском, когда он перешагнул через кажущегося мёртвым кирасира, придавленного лошадью, а тот приподнялся и выстрелил ему в спину. Пуля срикошетила от фляги, висевшей на ремне, и не причинила вреда. В тот раз смерть почти поймала отважного бойца.

К пылающему костру преследователи добрались быстро и незаметно. Сырая почва, покрытая недавно выпавшим снежком, устелившим почти отжившую густую траву, глушила их шаги. Только предательница‑луна поднявшись над лесами мягко освещала округу.

Поручик добрался до врага на несколько секунд раньше Архипа и выскочил из темноты, поочерёдно выстрелив с двух рук и одним прыжком оказавшись с занесенной саблей возле костра.

Но пистолетные пули лишь вырвали клочки ткани и развеяли веера гнилой соломы из тел врагов, а сабля Араксина с нежданной легкостью проткнула противника до самой земли. Ошеломленный поручик так и застыл на месте.

Предупреждающий крик штабс‑капитана запоздал на мгновение, и дамасская сталь сидевшего до тех пор в засаде мамелюка вонзилась в спину Араксина.

Оставив застрявшую саблю в спине поручика, убийца обрушился на подоспевшего Архипа железным вихрем длинных кривых кинжалов, орудуя ими с невероятной скоростью. Он увернулся от пистолетного выстрела и теперь яростно наседал, тесня офицера к сараю.

 

Архип отчаянно оборонялся, ему впервые попался такой искусный соперник в деле фехтования. Двух других ассасинов не было видно. Видимо, оставили этого фехтовальщика в засаде, почуяв погоню, а остальные, посчитав это достаточным, двинулись выполнять задание. Теперь время работало против Архипа, каждая секунда схватки несла угрозу исторических перемен не в пользу его родины. Неизвестно ведь было, насколько далеко продвинулись товарищи иноземца.

 

Там, где не хватило мастерства боя холодным оружием, оказалось достаточно одного крепкого удара кулаком в шею мамелюка, когда он скрещенными кинжалами защитился от рубящего удара сабли штабс‑капитана, упустив из виду левую руку противника. Убийца захрипел со сломанной гортанью и рухнул, схватившись за горло, а Архип в очередной раз мысленно поблагодарил своего старого наставника казачьего рукопашного боя, беглого монаха Николу. Мамелюк умер, не сводя с Архипа ненавидящего взора, и как показалось последнему, напоследок блеснув в зрачках красными магическими искрами, что победитель списал на игру света от костра.

 

Офицер подскочил к ещё дышащему Араксину и сорвал с него чекмень. Расстегнув мундир, он сразу увидел, что рана смертельна, и другу уже ничем нельзя помочь. Поручик пытался что‑то сказать захлебываясь кровью, но так и не смог. Взгляд его черных глаз бессмысленно уставился в одну точку. Архип вздохнул и закрыл глаза погибшему товарищу. Затем, пошатываясь от навалившейся на него усталости, побрел к лошади мамелюка. Но не прошел и пяти шагов, как его цепко схватили за плечи, сильно потащили назад, опрокидывая Архипа на себя и заваливаясь вместе с ним. Изловчившись, офицер в падении вывернулся, откатился, попутно нащупал на холодной земле рукоять дамасского кинжала и рванул к новому сопернику. Запрыгнул на него словно кошка и занёс руку со сталью над головой врага. Однако увидев его лицо, Архип похолодел и едва не выронил кинжал. Это был тот же мамелюк, убитый им меньше минуты назад. Сомнений не было, пустой взгляд и изломанное горло, принадлежали мертвому человеку, но труп ёрзал под оторопевшим штабс‑капитаном и пытался вцепиться ему в лицо. Сильный удар клинка отделил голову чудовищного противника от тела и тот застыл. Теперь окончательно. Офицер вскочил с мертвеца, пинком отправил голову мамелюка подальше от тела и перекрестился. Многое пришлось ему повидать, но чтоб труп в атаку бросался – нет, такого не бывало!

Времени на рассуждения, добил или не добил он врага в первый раз, не было. Как и к сожалению на похороны товарища. Терять было нельзя ни минуты. Он вскочил на лошадь убийцы, с притороченным к седлу ружьем, и вскоре уже мчался по пронизываемой ледяным ветром, покрытой первым снегом, степи.

 

Всю ночь штабс‑капитан скакал по следам двух лошадей, следы которых были хорошо видны на снегу, освещенные полной луной. По пути ему попалась довольно крупная стая волков, но разжиревшие на мертвечине хищники не рискнули напасть на вооруженного всадника. Звери лишь лениво проводили кавалериста десятью парами светящихся в темноте желтых глаз и потянулись в сторону обезлюдевших деревень.

 

Архип неустанно корил себя за гибель Араксина, с которым они побывали в стольких переделках и смогли выжить в самых опасных поручениях. По следам на снегу было видно, что лошади убийц сильно устали, и стоило рассчитывать на скорый привал преследуемых. Да и, по размышлению штабс‑капитана, они были должны подождать оставленного в засаде товарища.

Он даже обрадовался, увидев в сотне саженей оставленный походный бивак с дотлевающим костром и двумя неподвижными силуэтами, темнеющими в рассветной дымке. Точь‑в‑точь как предыдущая засада.