Тайны старого дома

– Нет. До города довезите, я там разберусь сам. Я в порядке, – быстро сказал Валера, хотя его нога ныла всё сильнее. Но он хотел побыстрее уехать отсюда.

– Как хотите, – девушка пожала плечами, и машина мягко тронулась с места.

 

Они молча ехали минут десять. Валера тупо смотрел на панель перед собой, пытаясь осмыслить, что все‑таки произошло.

– Свернем на заправку, и счет на телефоне пополню, чтобы вы позвонили, – сообщила девушка. Валера молча кивнул.

Машина замедлила ход перед желтой вывеской АЗС так резко, что с сиденья упала вниз высыпавшаяся из кармана Валеры мелочь. Он наклонился поднять ее, мысленно ругая брюнетку за неосторожное вождение.

Когда он собрал раскатившиеся монеты и поднял взгляд, то с ужасом понял, что за стеклом вновь мелькают бредущие мертвецы, двигающиеся по пояс в тумане по дороге, уходящей вниз.

– Куда мы едем? – охрипшим голосом спросил он у девушки, повернувшись к ней. Но на водительском сидении была не она, а уже кошмарно знакомый мертвый старик. Он открыл лишенную плоти челюсть и попытался что‑то сказать Валере, но не смог – его голосовые связки сгнили. Лишь беззвучно двигал нижней челюстью.

Последней каплей для вопящего разума Валеры стало то, что его шею сзади что‑то лизнуло. Он ни капли не сомневался, что эта та самая собака.

Валера с криком вывалился из машины на дорогу, повредив спину. Ног ниже бёдер он не чувствовал. От адской боли у него потемнело в глазах, но он все еще пытался уползти в сторону, в туман, который был более густым по краям дороги, но нечто очень сильное схватило его за волосы и потащило. Валеру волокли вниз по дороге, среди покачивающихся мертвецов, а он теперь не мог выдавить из себя ни звука. В горле словно был ком, мешающий кричать. Да и толку от крику было бы немного. Боль становилась все мучительнее, и он чувствовал, что ужасная процессия близка к завершению своего пути.

Валеру прекратили тащить и ненадолго бросили лежать. Но как оказалось только для того, чтобы его вновь схватили десятки гниющих конечностей и начали тянуть в разные стороны, отрывая куски от тела. Затем его разум погас.

 

Желто‑сизый туман медленно рассеялся под жаром полуденного солнца, а старая разбитая дорога вновь приветливо зеленела молодой порослью кустарников, тянущихся до самой речки, несущей свои чистые воды. Прежнюю картину портил только полностью проржавевший корпус жигулей‑семерки с лопнувшей от старости резиной. На нем можно было даже разглядеть кое‑где сохранившуюся зеленую краску…

 

Реликвия Третьего рейха

 

Взбесившийся будильник уже битый час терзал мои уши, а небрежно брошенный с вечера на кресло телефон надсадно тренькал короткими звонками, мешая мне спать. Я с усилием приоткрыл сначала левый глаз, потом правый, возвращаясь в обыденную реальность из мира снов. Телефон и будильник были вне досягаемости моей руки, протянутой с дивана, на котором я валялся. Так что, хочешь‑не хочешь, а пришлось вставать, чтобы угомонить эту какофонию.

– Здорова, Димон! – раздался нестерпимо громкий голос моего друга Валеры, с которым мы вчера распивали пиво, отмечая получение Валерой разрешение на ношение огнестрела и очередные удачные раскопки. Не совсем официальные, конечно, но кого это волнует, если всё делать с умом и иметь надёжных партнеров для сбыта добытых раритетов?

– Чё трезвонишь? Знаешь же, что я дрыхну до десяти, а сейчас и восьми, нет, – тембр моего хрипения был сонным, раздраженным и не обещал собеседнику ничего хорошего.

– Ванька смылся на новый объект. На бункер. Вместе с Серым! Они вчера с нами и не бухали поэтому, гады. Готовились к выезду, я у жены Серого разузнал! – Валера был взволнован и зол, а с меня мгновенно слетели остатки утреннего сна. И тому была очевидная причина.

– Понял. Собирай всё и дуй ко мне. Поедем на объект, пока эти идиоты не испортили всё, – выговаривая последние слова, я уже ставил на электроплиту чайник и пихал в микроволновку ледяные сосиски.

 

Ко мне в сознание начало неумолимо заползать тяжелое, нехорошее предчувствие. Новый объект «A‑43», по моему нелегальному учету или просто «Бункер», как называл его Валера, был главной целью наших раскопок в этом сезоне. Да что там в сезоне – во всей нашей псевдоархеологической работе за последние пять лет с того момента, как меня турнули из универа, где я преподавал историю России, прознав про мои нелегальные раскопки. Впрочем, об увольнении я ничуть не жалел. Мои доходы от продажи артефактов и платные консультации для коллекционеров превысили все мыслимые ожидания. Не чета университетским копейкам за научную работу. Пользуясь моим накопленным багажом исторических знаний, а главное моему подходу к поиску нужной информации, мы с друзьями копали всё – от Средневековья до Великой Отечественной. Найденные ценности мгновенно распродавались через надёжных посредников. В целом, мы нарушали закон, но я всегда следил за тем, чтобы прах погибших, их документы, смертные жетоны и прочий определяющий материал остались нетронутыми, а данные о местонахождении останков после нашей работы передавались вполне легальным поисковым отрядам. Инкогнито, разумеется.

 

Это была схема, отработанная годами, по которой я вел собственную документацию, стараясь не упустить ни одной детали. Будет что почитать на склоне лет, хотя мне всего тридцать три пока. Электронные и бумажные записи уже включали сотни отработанных объектов. Однако «Бункер» был абсолютно новым, иным апофеозом в моей практике. Блиндажи, могилы, оружие, ювелирку и прочее, мы и раньше находили с ребятами. Но в «Бункере А‑43», информацию о котором я по крупицам собирал четыре года, должна была содержаться помимо предметов сороковых годов одна редчайшая и крайне дорогая вещь.

 

А именно – реликвия Ирмина, принадлежащая немецкой секретной службе «Аненербе», привезенная нацистами прямо перед переломным моментом в великой войне. Привезти‑то они привезли, но использовать не успели, а точнее не смогли. Самолёт со специалистами, способными применить всю заключенную в реликвии мощь, не достиг аэродрома назначения. Его сбил советский истребитель при заходе на посадку. Правда наша боевая машина была тут же растерзана огнём зениток и самолётами сопровождения, но дело было сделано. Эта история меня сразу зацепила подробно описанным немецким отчетом по факту боя над аэродромом в сотнях километров от границы фронта. Воображение отчётливо рисовало вынырнувший из облаков одинокий истребитель, обрушившийся в самоубийственной атаке на транспортный «Юнкерс», пока не очухалось охранение и зенитные орудия. Получается, атака была нацеленной именно на этот самолёт, что свидетельствовало о немалой работе разведки и наличии отданных приказов на высшем уровне. С уничтожением «Юнкерса» наше командование посчитало дело завершенным и в пылу грядущих битв оно затерялось в архивах, откуда и было с изрядными затратами времени и денег извлечено мной.