Тайны старого дома

Из берлинских документов я узнал продолжение тех событий. Нацисты сумели извлечь артефакт из пылающих обломков и поместили его в секретный бункер, возведенный пленными в болотистой местности, всего в паре сотен километров от моего города. Пленных после строительства ликвидировали, утопив трупы там же, в болотах. А потом фронт сдвинулся, единственная проходимая дорога была разбомблена и затоплена трясиной, изолировав нескольких офицеров и десяток солдат в укреплении. Потом, вроде как, и бункер, накрыло. Это были последние имеющиеся у меня данные. Но самого места расположения бункера я не знал. Лишь предполагал, что бункер находится неподалёку от аэродрома. Цепочка информации вновь потянулась к немецким хозяйственным документам по строительным работам, ныне хранящимся в Швейцарии, откуда еще через год с момента последних розысков были заполучены нужные бумаги.

 

Вот на этом этапе, неведомо как пронюхав о моей работе, со мной и связался некий коллекционер из Австрии, предложив мне за реликвию сумму, превышающую нашу прибыль за последние годы в три раза. Он же и помогал доставать документы за границей, его переводчик присылал мне их в уже готовом виде. Как извлечь из этого координаты, знал только я. На прошлой неделе я поделился с друзьями долгожданным известием о том, что определил искомое место и мы грандиозно завершим сезон раскопок с умопомрачительным финансовым плюсом. Сдуру назвал и где искать бункер. Но не учел жадность Ивана и его младшего братца Серёги, как следовало из звонка Валеры.

 

Вот Валера – другое дело. Надежнейший человек, которому, как мне кажется, иногда вообще наплевать на деньги. Он по уши затянут в процесс раскопок и всякой мистической хрени, связанной с историческими ценностями. Я в сверхъестественные вещи не верил, исходя как минимум из того, что уж если целая секретная служба нацистов, не ограниченная в средствах и силах, не смогла применить ничего, чтобы изменить ход войны, то и нет никакой мистики. Всё просто. Только попробуй это докажи Валерке, который мне все уши прожужжал, что Столб Ирмина, это бесценная, могущественная вещь в правильных руках, а при дилетантском обращении – смертельно опасная. Я же помалкивал и посмеивался. Всё имеет свою цену!

Когда Валерин «Патриот» дважды просигналил мне с парковки перед моей многоэтажкой, я уже проворачивал ключ, запирая свою квартиру. Жил я один и ставить в известность об отбытии никого не пришлось. Следовало действовать, пока наши коллеги не добрались до бункера и не умотали со всем ценным. Такой подвох от людей, которых я знаю лет десять, был весьма болезненным, но что поделаешь. Факт – есть факт. Разыщем, проведём воспитательную беседу, возможно с физическими замечаниями, если будут артачиться, а потом вместе пошаримся по бункеру и выпьем за успех мероприятия. Убеждать я умел. Если бы не моё занятие, то в политику бы пошел.

 

Я надеялся, что укрепление не затопило, несмотря на болотистую местность. Но и на этот случай у нас имелось два комплекта водолазного оборудования. У Валеры полмашины всяким полезным добром для работы завалено. Путь к болотам занял у нас часа три. Ещё полчаса болтались по ухабам грунтовки, покинув междугороднее шоссе. Преимущество у нас было одно – к бункеру им сразу не попасть. Вокруг него могли остаться заминированные участки, на более‑менее сухих пригорках, по которым могли двинуть Иван и Серёга. Хотя Иван – бывший военный сапёр. Но все равно медленное, осторожное продвижение затормозит их. Вторым препятствием, дающим мне надежду опередить наших предателей‑друзей, было то, что в подземную уцелевшую часть, так просто не попасть. В этом никаких сомнений не было. Иначе бы бункер давно отработали без нас. И об этом бы тоже имелась информация. А я – лучший спец по её добыче. Раз такой инфы не нашел, значит до объекта никто не добрался.

 

Ванькину «Буханку» мы обнаружили загнанной в лесок и заботливо укрытой зелёными ветками. Толку‑то прятать машину, если едва видная колея к болотам от приличной грунтовки одна‑единственная. Место безлюдное, ближайший поселок отсюда километрах в тридцати. Когда подсыхает (к середине лета) тут иногда охотники катаются. Но сейчас, в сентябре, после недавних недельных дождей, здесь им делать нечего. К полудню небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами с небольшими разрывами, хотя на сегодня синоптики обещали максимум мелкий дождик. А вот на выходные, когда мы должны сюда приехать через пару дней, метеослужбы прогнозировали солнечную погоду.

 

Нашу «Уазик» мы оставили рядом с машиной Ивана, которой Валера спустил колёса, шипя себе под нос проклятия. Дальше на автомобиле было не проехать. Заболоченная местность сжимала узкие возвышения с кустарниками, зигзагами уходящими вглубь топей. Я сверился с картой на смартфоне и проложил уточненный маршрут. До цели было не более километра, ерунда для обычного пути, но не для местных низинных болот, где прощупываешь шестом каждый шаг. Поначалу мы, надев болотники и взвалив на себя увесистые рюкзаки, двигались по приметным следам, оставленным нашими нерадивыми друзьями. Для заядлого охотника Валеры идти по меткам в виде примятой травы, надломленных веток редких кустов и вдавленных в грязь отпечатков обуви – плёвое дело. Иван и Серёга, проходившие тут до нас, также были увешаны рюкзаками и инструментом, и не стремились скрыть свое прохождение. Ситуация осложнилась когда мы вышли на участок в несколько сотен квадратных метров, покрытый озерцами зелёной воды, с ковром ряски сверху. Грязная вода с водорослями доходила до середины голени, а редкие холмики, поросшие чахлыми деревцами, располагались совсем не по пути. Здесь след потерялся, но зато вдали уже виднелся крупный плоский холм, немного возвышающийся над уровнем болота. Я всмотрелся в бинокль, изучая его. На поверхности холма, протяженностью метров около пятидесяти в самом широком месте, рваными зелёно‑чёрными грудами лежали обломки бетонных перекрытий. Кривые, тёмные деревца, там и сям разбросанные по холму с остатками укреплений, прятали своей желтеющей листвой обломки от посторонних глаз.

 

Изучая возвышенность, я не обнаружил главного – наличия наших знакомых. Вообще никакого движения на холме. Значит, они сумели проникнуть внутрь.

– Валерыч, они там. И я не ошибся, – мотнул я вперед головой, не зная то ли радоваться, что бункер есть, и есть полости, в которые можно попасть, то ли огорчаться, что братья нас опередили. В любом случае: их машина позади, холм с бункером впереди и мимо нас им незаметно не пройти.

– Ух и втащу я Ивану, сто процентов нас кинуть – его идея, – зло скалился друг, хлюпающий болотной жижей позади меня. – На кой ляд, фрицы в этой дыре бункер отгрохали?

Его лицо было раскрасневшимся, он буквально обливался потом. И вовсе не от усилий. Валера просто боялся болот. Деда у него болото забрало, прямо на его глазах, когда он был ещё мальчишкой. А тут как назло – половина самых ценных находок за последнее время – именно в подобных местах. Тут или побеждай страх или уходи из профессии. Вот он и побеждал. В царившей вокруг тишине, в которой не было слышно даже пения птиц, было отчетливо слышно, как он сердито бурчит себе под нос. Валеркин излюбленный метод – разозлиться, чтобы не бояться.

 

До нужного холма мы чавкали еще минут десять, пока, наконец, взмыленные, уставшие и грязные не выбрались на твердую почву. Сбросили на сухую траву натёршие плечи рюкзаки. Я закурил и взглянул на телефон. Час потратили, чтобы добраться сюда от машины. Выбираться обратно нужно по светлому, а значит у нас шесть‑семь часов на работу.

– Что‑то тут чересчур тихо, – бормотал Валера, озираясь. – Даже ветер пропал.