Театр Богов. Цветы для Персефоны

– Не сейчас. Путь неблизкий, говорить на ходу – только силы зря тратить. Придем, и побеседуем. Мне нужно подумать.

– Но….

– Никаких «но». Хочешь в сад – идешь молча. Нет – значит, нет.

– Ты оставишь меня здесь?

– Зачем? Позову Гадеса, он заберет тебя с собой.

Персефона покорно склонила голову. Не стоит злить Гекату, да и ей самой тоже не мешает помолчать и подумать о том, как выбраться отсюда. Гадес ни за что не отпустит её вот так, за здорово живешь, а помощи сверху ждать не приходится. Мама не знает, где она, подать ей весточку она не может – пока не может, а её отец, которым она так восхищалась, перед которым преклонялась и в которого, что греха таить, она была чуть ли не влюблена, как последняя глупышка, её отец, кажется, готов сделать всё, чтобы она отсюда никогда и никуда не вышла. Её ужасала необходимость думать так о собственном отце, но что‑то подсказывало – она права, её подозрения – истинны. Что ж, тогда, пока они идут ей стоит подумать, как вернуться в Мир Живых. Или придумать, как уговорить Гекату помочь ей. Но как бы то ни было, в любом случае, нужно делать то, о чем сказала ей богиня Дорог – «молчать и не мешать».

 

 

Глава III

 

Бремя тревог

 

У Гекаты не было иллюзий. Анадиомена была права – ей нужна помощница. Ей позарез нужна помощница. Иначе рухнет весь мировой порядок. Не может она одна нести назначенную ей тяжесть. Оба мира – и Царство Живых, и Царство Мертвых – это много, очень много. Передача власти, новое знание, открывшееся ей – все это было очень неожиданно, очень трудно, и очень обязывало. И пути назад не было – кому, как не ей, богине дорог было знать это. Все дороги ведут только вперед. На её плечах всегда был нелегкий груз, но разговор с Уранией, перед тем как она, Геката, ушла в Подземный Мир с Дарами, обеспокоил безмерно, ибо впереди открывался новый путь, и мог открыться новый для неё мир. И это было не наградой, а новым подвигом, который ещё предстояло совершить, и огромность которого ещё предстояло осознать.

Что толку жаловаться? Все мы, прямые потомки Стихий, перегружены обетами и обязанностями. Со временем часть трудов постепенно переносится на плечи тех, кто пришел позже. С одной стороны, это надежнее – слишком серьезные вопросы приходится порой решать, причем иногда буквально на ходу; а с другой – сферы влияния начинают пересекаться, начинаются обиды и споры.

Все мы здесь – владыки ненадолго. И Аид не принадлежит Гадесу, как и суша с небом – Зевсу, а море – Посейдону. Все мы пришли на место прежних богов, и уйдем, уступив место другим. Поэтому‑то большинство из нас столь ревниво к власти и так жадно до дележа; они думают, что если один заберет себе всё, то сможет поспорить за власть с истинными хозяевами мироздания, ну или хотя бы отменить для себя подчиненность велениям Рока и Закона Равновесия.

Она, Геката, всегда старалась держаться в стороне от интриг. Старалась не вмешиваться, не мешать, не препятствовать. Помогала всем, кому и как могла. Возможно, так бы всё и оставалось, если б не тот конфликт с Герой.

И услужливая память воскресила давно прошедшее – слово за словом, мысль за мыслью, жест за жестом. Случайно оказалась Геката рядом с покоями супруги Зевса. Хотела проскользнуть незаметно, но услышала, как возмущенный голос Геры назвал её имя, и притаилась близ завесей оконных.

 

– Опять Геката! Не слишком ли много власти дал ты ей, супруг мой? Она везде, куда бы я ни направилась – на суше, на море, здесь. И еще и под землей. И везде она – желанная гостья. И везде вмешивается, вынюхивает, подслушивает…

Геката поморщилась. Последнее – в точку, на этот раз. Она бы ушла, ей претит то, что она делает, но сейчас стоит забыть о собственных желаниях и амбициях. Из‑за этих преследований и подозрений ей в последнее время всё сложнее бывать в Мире Живых, скоро кончится тем, что она совсем не сможет там появляться. Всё чаще молнией проносится мимо колесница, одетая в серебряное пламя, с двумя пышнохвостыми павлинами в упряжи. Надвигается стремительно, угрожающе, вот‑вот сомнет бешено крутящимися колесами, и в самый последний момент резко отворачивает, и тогда слышен глумливый хохот Геры. Геката каждый раз вздрагивает, заслышав свист воздуха за спиной, но ни разу не обернулась она, не выказала страха или тревоги. Однако недалек тот день, когда колесница просто не успеет прянуть в сторону, и тогда ей придется принять вызов. Впрочем, нет, до такого, конечно, не дойдет, эта нахальная гусыня, супруга Зевса, вряд ли осмелится вступить в серьезную драку. Она жестока, чудовищно ревнива и коварна, но труслива и предпочитает нападать со спины. Она терпеть не может встреч лоб в лоб, на равных. Но, следует признать, что даже и мелкие гадости от Геры способны осложнять жизнь, хотя бы потому, что просто отмахнуться не получается, и приходится разбираться с каждым из сюрпризов. Гера – дама влиятельная и осведомленная, и это ещё счастье, что глупость и заносчивость вперед неё родились, а то она могла бы изрядно навредить обоим Царствам в погоне за бесконечным самовозвышением. А так, только кусает да время отнимает. Пока не страшно, но проблему всё одно решать как‑то надо. И уж если представился случай узнать больше, пусть и не очень красивым способом – лучше воспользоваться им, а не ждать другой возможности, она ведь может и не представиться.

– Зря ты порочишь её. Власть твоя велика, и почти равна моей. Многих богинь ущемил я, вознося тебя как жену свою. Супружество и очаг домашний под десницей твоей – обижена была Гестия‑хранительница. У Деметры часть удела забрал я – теперь не только её, но и твоим попечением возрастают урожаи земель дольних. Пропилеей зовется Геката, защитницей, не могу я отобрать у неё все труды ей назначенные, не в моей это власти.

– Защитница, говоришь? Но разве не прибегают жены и дочери к моей помощи?

– Верно, роды и потомство людское – твоя забота, но ведь до того было оно под опекой именно у Гекаты. Поделилась она с тобой заботой этой, ни слова против тогда не сказала. А потом, Геката помогает и мужчинам в делах их.

Короткое, гневное фырканье.

– А ты тогда на что, супруг мой, повелитель?

Скрипнуло дерево, стукнуло что‑то, на пол полетело.

– Дерзишь, жена! Геката – поверенная женских тайн, заступница обиженных!

– Это моя сфера! Женские тайны! Да они все, как одна, связаны с либо деторождением, либо с брачными узами! Ты должен и это дать мне, должен! Что у неё там еще остается? Тайное знание, колдовство темное, подземное? Вот пусть туда и отправляется, в Царство Мертвых, туда ей и дорога, богине придорожной! И пусть не появляется наверху!

– Ну, нет, женушка. Это уж слишком. И отобрать данное ей право бродить везде, где вздумается и понадобится, я не могу. Иначе мне придется самому беспрерывно бегать в Аид и обратно. У Гермеса и Деметры своих дел полно, мать я просить не могу, а более – некому, сама знаешь. К тому же, если Деметру ты, может быть, и сможешь иногда подменять, то Гермеса – вряд ли.

– Вот! Ещё один твой любимчик!