Тишина в эфире

В такие моменты Китти вспоминала о мечте, которую откладывала в долгий ящик, оправдывая мыслимыми и немыслимыми причинами. Она хотела написать роман. Настоящий роман с придуманным ей же сюжетом, с мужественными героями, красивыми женщинами, захватывающими приключениями и драматичной историей любви. Как забавно порой ложатся карты. Она работает в «Треверберг Таймс», руководит выпуском альманаха в «Сандерс Пресс», имеет тысячу полезных связей. Стоит только заикнуться о желании написать роман – и через пять минут ей на стол ляжет договор о публикации, за который любой автор продаст душу. Но Китти никаких романов не начинала – и вряд ли начнет в ближайшем будущем. Ведь у нее есть колонка, обязанности руководителя, радиопрограмма и куча обязательств, лежащих на плечах как тяжеленный свинцовый воротник. Самые целеустремленные писатели – люди, которые поднимаются с самого низа. Люди, в талант которых сперва никто не верил. У них достаточно сил для того, чтобы пробивать головой самые непреодолимые препятствия, они открывают двери в самые неприступные комнаты. А если мечту внезапно положили перед тобой на блюдце с золотой каемкой, тебе становится страшно – и ты отступаешь.

Китти вернула на место корзину, вновь села за машинку и вставила новый лист, но желание работать пропало. Да и посещало ли оно ее сегодня? Вряд ли. «Темная половина» вышла в двадцатых числах октября, и уже через пару дней после этого знаменательного события Арман насел на нее с просьбой написать рецензию. Будучи поклонницей таланта Стивена Кинга, мисс Свонсон проглотила роман за несколько ночей, но статью так и не начала. Приступала несколько раз – и останавливалась, недовольная тоном первых абзацев. Вчера она клятвенно пообещала редактору подготовить материал на выходных. Решения полететь в гости к матери это не отменяло, Китти могла написать рецензию до обеда и вылететь ночным рейсом, добравшись поездом до ближайшей столицы (и когда уже в Треверберге построят аэропорт?), а между делом пробежаться по магазинам. Но после эфира она вернулась домой совершенно разбитой, а утром чувствовала себя так, будто по ней проехала танковая колонна. Мотаться в таком состоянии по Европе чревато серьезной простудой и потерей голоса, ее рабочего инструмента. Помимо всего прочего, вчера она, выходя из машины, наступила в гигантскую лужу и промочила ноги. И почему ей вздумалось обуть «лодочки», тогда как нормальные люди с началом дождей переходят на ботинки и сапоги?..

Проглотив для верности порошок от простуды и заварив чай с лимоном, Китти занялась тем, чем одинокие трудоголики чаще всего занимаются по выходным – села за работу. Она написала текст для свежего выпуска колонки, сделала несколько звонков в офис, раздав подчиненным мелкие распоряжения и приступила к рецензии на «Темную половину». В тот момент, когда девушка отправляла в корзину десятый вариант начала статьи, на столе ожил телефон.

– Привет, – поздоровался Арман. – Не отвлекаю?

– Безуспешно пытаюсь родить материал. Что‑то случилось? Позвонил напомнить о сроках?

– Думаю, ты и так о них помнишь, дорогая. – Он помолчал, будто собираясь с мыслями. – Хотел спросить, как ты себя чувствуешь. Я слушал вчерашний эфир. Ты показалась мне… кхм… немного больной. Не в голосе.

Китти сделала очередной глоток чая и с трудом удержалась от того, чтобы его выплюнуть. Есть ли на свете что‑то хуже остывшего чая с лимоном?..

– Я и вправду плохо себя чувствовала. Наверное, простудилась.

Вчера она чувствовала себя отлично – ровно до того момента, пока оператор не перевел на ее линию звонок психопата. А потом что‑то случилось – и вся сосредоточенность мисс Свонсон испарилась как дым. Она пыталась собраться с мыслями и взять себя в руки, понимая, что звучит как дурочка, впервые оказавшаяся у микрофона, но ничего не помогало. Даже красноречивые взгляды Билла и звукорежиссера за пультом. А вот Альберта Пэйдж чувствовала себя раскованно. В самом начале интервью она запиналась, прятала глаза и делала лишние паузы, но уже минут через десять освоилась и отвечала на вопросы искренне и с большим удовольствием. Ей чертовски нравилось говорить о книгах, творческом процессе, странных писательских привычках и внушительных гонорарах. Но когда речь заходила о «Рождении Юноны», она говорила с легким напряжением, в котором угадывался страх.

– Береги себя, милая. Ты у нас одна. Я могу чем‑нибудь помочь? Привезти аспирин, сироп от кашля, лимоны?

– Спасибо, Арман. Пока что помощь мне не нужна.

– Моя жена вырастила маленькое лимонное дерево. Знаешь, из тех, которые стоят на подоконнике. Не поверишь, но лимоны там вполне себе настоящие. И страшно кислые, как и подобает истинным лимонам. А еще она делает особую дыхательную гимнастику, когда у нее пропадает голос. Надеюсь, это тебе не понадобится. На крайний случай. Если что, звони.

Арман был женат на Сесилии Грэм, старшей дочери городского медиамагната, владевшего газетой «Треверберг Таймс», несколькими каналами, двумя радиостанциями и компанией сотовой связи. Сесилия Грэм, яркая брюнетка, носившая классический «боб», красную помаду и деловой костюм из черного шелка с белоснежным нашейным платком, принадлежала к элите местного телевидения. «Здравствуйте! С вами Сесилия Грэм, и вы смотрите главный выпуск новостей канала «Треверберг Таймс». В ближайшие полчаса мы расскажем вам о центральных событиях, произошедших в Треверберге за последние сутки. Пожалуйста, не переключайтесь». Эти предложения она произносила каждый день на протяжении многих лет, и зрители, собравшиеся у экранов, слышали их ровно в семь вечера. Голос у Сесилии был потрясающий – бархатный, грудной, с легкой хрипотцой, которая лишь добавляла ему очарования. Неудивительно, что она его бережет. Китти бы от такого не отказалась.

– Обязательно. Увидимся.

Китти положила трубку, бросила последний взгляд на печатную машинку и поднялась. Думать о том, что она просидит здесь до вечера, была невыносимо. Уж лучше подышать свежим воздухом, выпить кофе вне дома и поглазеть на витрины.

Двумя часами позже

Подошедшая к прилавку филиала «Уютного Треверберга» Китти Свонсон улыбалась так широко, что губы бледной девушки за кассой невольно расплылись в ответной улыбке.

– Привет, добро пожаловать в «Уютный Треверберг», – обратилась она к клиентке. – Я могу предложить вам меню – или вы готовы сделать заказ?

– Готова как никогда ранее. Большой капучино с зефиром и шоколадом и равиоли в сливочно‑чесночном соусе с тремя видами сыра, пожалуйста.

– Большой капучино с зефиром и шоколадом и равиоли в сливочно‑чесночном соусе с тремя видами сыра, – повторила кассирша, отбивая заказ. – Еще что‑нибудь?

– Свежий номер «Треверберг Таймс».

– Прошу, мэм.