Ткань Ишанкара

– Значит, придется учить русский обычным способом, – вздохнул маг. – Вот еще мне на старости лет занятие. А ты откуда так хорошо знаешь английский?

– Учила с детства. Мы с мамой собирались в Африку уезжать.

– В Африку? – ′т Хоофт опять удивился.

– В Красный Крест. Здесь работы не было, а туда сотрудников набирали. Так что я с пяти лет пытаюсь говорить на английском.

– Неплохо пытаешься.

– Это не полностью моя заслуга, сэр. Я просто умею считывать языки с тех, кто их знает. Будто беру взаймы чужие знания, чтобы суметь объясниться. А когда носитель уходит, и язык из головы выветривается. Остается только то, что я сама выучила.

– Интересно. А Горан все гадает, откуда ты так хорошо турецкий знаешь.

– Я и его учила. Он простой.

– Хм‑м… А в Африку‑то вы почему не уехали?

– Из‑за Леши. Это мой старший брат. Он талантливый, ему надо было школу окончить и поступить в институт. Мама подумала, что в Африке он свой талант зароет, и мы остались тут. А потом Леша сам за границу уехал, теперь его зовут Алекс.

– Жалеешь?

– Нет, сэр.

– Правильно.

– Почему?

– Потому что лучше жалеть о содеянном, чем о несодеянном.

Тайра хотела сдержаться, но улыбка появилась против ее воли. Маг вопросительно посмотрел на нее.

– Это вы поэтому согласились взять меня в ученики, сэр?

Йен довольно усмехнулся.

– Может, пройдемся? – предложил он. – А то мы довольно странно смотримся, стоя на одном месте посреди пустой аллеи.

– Как скажете, сэр.

′Т Хоофт неторопливо пошел вперед, Тайра пристроилась рядом, в шаге от него.

– Горан говорил, ты не хочешь быть магом.

– Но я уже маг, – почти с тоской ответила Тайра. – Я теперь не знаю, чего хочу, сэр. Горан в общих чертах рассказал о том, что меня ждет. Называться сильнейшим магом – большой соблазн, но быть при этом самой желанной добычей для сотен фанатиков – не самая лучшая перспектива. Я как‑то не планировала умирать этим летом.

′Т Хоофт снова усмехнулся.

– А когда планировала? – спросил он.

– Разве это можно спланировать?

– Можно. Я вот уже спланировал.

– Это как, сэр?

– Некромант имеет возможность сам выбрать время своего ухода. Это великая честь, оказанная нам Богом. Говорят, в глубокой древности это могли делать все люди. Так что я все спланировал.

– И вы знаете дату?

– Я знаю событие, после которого оставаться в этом мире мне будет незачем.

Тайра какое‑то время смотрела на него, надеясь на продолжение, но поняла, что продолжения не будет, а сама спросить дальнейших объяснений не решилась. Ей показалось, что она стоит на границе запретной зоны, в которую маг впускать ее не собирался, и отступила назад. Йен молча наблюдал за ее реакцией, а потом чуть улыбнулся, разряжая возникшее напряжение.

– Не все сразу, – примирительно сказал он.

– Я не так представляла себе нашу первую встречу, сэр, – призналась Тайра.

– Я нашу первую встречу вообще не представлял.

– Почему?

′Т Хоофт хотел ответить, какое‑то время раздумывал, а потом спросил:

– Что ты знаешь о магах и об их учениках?

– Почти ничего, сэр. Мне как‑то раньше не приходилось бывать в учениках у мага, – пояснила Тайра и испугалась. Сэл привык к ее колкостям, а как воспримет ее слова сэр ′т Хоофт, предположить было сложно.

– Вот и я немногое знаю о магах и их учениках, – он улыбнулся в ответ, – поэтому нашу встречу представить даже и не пытался. Это событие предсказать невозможно. И забыть, в общем, тоже.

Тайра благоразумно не стала спрашивать продолжения, но маг, видимо, посчитал, что эту информацию он раскрыть может, и продолжил сам:

– Моя бабушка работала санитаркой в военном госпитале. Госпиталь стоял в чистом поле, а за ним было старое кладбище, и на нем росли такие большие одуванчики… Сложно объяснить, зачем семилетнему мальчишке кучи одуванчиков, – ′т Хоофт на секунду задумался. – В общем, целыми днями мы с друзьями пропадали на этом кладбище и рвали одуванчики. И однажды, когда я разорял очередную могильную клумбу, не заметил, как ко мне подошел какой‑то человек… Уши у меня горели еще неделю. Я, правда, вывернулся и рванул к больнице, даже сандалию потерял, а вот одуванчики не бросил, – ′т Хоофт усмехнулся. – Потом сэр Морган пришел в госпиталь, вернул мне сандалию и сообщил моей бабушке, что мое место в Ишанкаре. Вот такая у меня была первая встреча с Наставником.

Тайра улыбалась, как и маг.

– И вы попали в Ишанкар в семь лет, сэр?

– Нет, с семи лет я Ишанкару принадлежал. А попал я туда, как и ты, в тринадцать.

– Почему именно в тринадцать?

– Переходный возраст. В это время четче всего проявляется нестабильность не только в поведении, но в и отношении к магическим способностям. Тех, кто злоупотребляет магией и не в силах себя контролировать, в Ишанкар не принимают.

– А Ишанкар уже согласился принять меня на некромантию, сэр?

– Нет, – ответил ′т Хоофт. – Пока согласился только я один. Есть постановление Ректората и рескрипт Совета, и им около пятисот лет, и они гласят, что женщин на некромантов мы не обучаем, поэтому мне сложно представить, как Горан уговорит всех эти документы отменить.

– Это похоже на военную хитрость, сэр, – сказала Тайра. – Я думала об этом с того самого момента, как Горан мне об этом нюансе сказал.

– Поясни, пожалуйста, – попросил маг.

– Ишанкар утверждает, что не принимает женщин на некромантию, но в других институтах вообще никогда не было некромантесс, а в Ишанкаре были. Значит, они все равно примут меня, даже если говорят, что сделать этого не могут.