Ткань Ишанкара

– Почему ты так думаешь?

– Потому что Сэл не начинал бы это дело, будь он уверен в его провале. Да и вам было бы глупо тратить четыре года, зная, что меня не только в университет не возьмут, но еще и рано или поздно голову отрубят.

– В таком случае это мое личное решение и моя личная глупость, потому что документы действительно существуют и содержат этот запрет, – убедительно сказал ′т Хоофт. – Тут нет никакой хитрости. Это слишком серьезный вопрос.

– Но сэр Котца сказал, что в Ишанкаре все не то, чем кажется.

– Не в этом случае, – отрезал хет Хоофт.

Он не повысил голос ни на полтона, но Тайра ясно поняла, что спорить дальше бесполезно и разговор на эту тему окончен.

– Ну а что еще тебе говорил сэр Котца? – спросил Йен после небольшой паузы.

– Сказал, что вы расскажете мне о самом страшном некромантском проклятье.

′Т Хоофт снова удивленно поднял бровь.

– Чтоб ты жил вечно, – сказал он.

– То есть? – не поняла Тайра.

– Чтоб ты жил вечно. Самое страшное некромантское проклятье, – пояснил маг.

– Весьма забавное проклятье в сравнении с другими, которые мне приходилось слышать раньше, – ухмыльнулась Тайра.

– Это радует, – сделал вывод Йен. – Значит, некромантский юмор ты воспримешь нормально. Он у нас несколько специфичный.

– А самая главная некромантская притча, сэр?

– Господин Ректор и об этом проболтался? А тебе не рано еще это знать?

– Я не знаю, сэр. Наставник из нас двоих – вы.

– Ладно, – сдался хет Хоофт. – Считай это первым уроком, Ученица. Самая главная некромантская притча вот о чем. Однажды папа вывел в песочницу своего четырехлетнего сынишку. Мальчик играл, строил из песка фигурки и ломал их, а потом снова строил. И тут папа увидел, как по бортику песочницы ползет божья коровка. Он указал на нее сыну, мальчик смотрел‑смотрел, а потом взял и раздавил ее ногой. Папа подумал и, глядя довольному своим поступком сыну в глаза, сказал: «А теперь сделай как было».

′Т Хоофт замолчал и снова внимательно посмотрел на Тайру.

– Жизнь и смерть – понятия очень хрупкие, и связаны они теснее, чем в одной только точке перехода, и никто не вправе помещать эту точку перехода туда, куда ему заблагорассудится, даже некроманты, хотя такая привилегия нам доступна. Не можешь сделать как было до твоего вмешательства – не берись. Некромантия – это в первую очередь наука и только потом искусство. Поэтому контроль и дисциплина в некромантии – это фундамент, а их отсутствие – это катастрофа. Контроль и дисциплина. Вот такая непростая мораль.

– А если бы папа оказался некромантом, сэр, он смог бы сделать как было?

– Конечно, нет, – ответил ′т Хоофт. – Есть понятие «критические повреждения». Иногда все решают доли секунды, а чтобы вернуть душу в тело, физическая оболочка должна быть готова ее принять. Мы не боги, мы не можем по желанию создать заново какое‑либо существо. Мы можем исправить нарушения, но с критическими повреждениями никто еще работать не научился. Если кого‑то переедет асфальтовый каток, и его душа успеет уйти в свет, то никакие некроманты и рекреаторы не помогут.

– Рекреаторы?

– Специалисты по воссозданию живых и неживых форм. Так что не можешь сделать как было – не начинай, – повторил хет Хоофт.

– Понятно, сэр. Думаю, мне до этого еще далеко.

– Не уверен. Сэл рассказал мне, чему он тебя учил. Половину из того, что он тебе уже выдал, тебе знать еще не положено, поэтому я предвижу некоторые трудности.

– Например, какие?

– Например, полную путаницу у тебя в голове. Отсутствие системы еще никому на пользу не шло, – ′т Хоофт нахмурился. – Только интуицией и талантом в некромантии, да и в магии вообще, не обойдешься, нужны твердые знания, а Сэл будто испытывал, на что ты способна, вот и забивал твою голову всем подряд, до чего тебе еще расти и расти.

Тайра вздохнула. Сэр хет Хоофт в целом был прав.

– А еще что тебе сэр Котца рассказал? – напомнил Йен первоначальную тему разговора.

– Еще он сказал, что я могу приходить к нему в гости, но только когда научусь зависать над землей и ходить по вертикальной стене.

– И как, научилась? – заинтересовался маг.

– Зависать научилась, – сообщила Тайра. – Но только на качелях.

– Это и есть ответ, – кивнул ′т Хоофт. – А со стеной?

– А со стеной никак.

– В смысле?

– Как можно ходить по вертикальной стене?

– А ты где‑нибудь видела горизонтальные стены?

Тайра несколько секунд соображала, а потом ей на ум пришла картинка со стражниками на крепостных стенах.

– Так просто, сэр? – не поверила она.

– Мир вообще не особо сложен, – сообщил ′т Хоофт. – Все усложняем мы сами.

Тайра не ответила, обдумывая сказанное Наставником.

– Ты знаешь, сколько лет учатся наши некроманты?

– Горан говорил, что полный цикл обучения длится десять лет. Но я так думаю, что магии учатся всю жизнь, сэр.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – кивнул маг. – Поэтому работа предстоит большая. Легко не будет.

– А вы хотели быть некромантом, сэр?

– Это не вопрос выбора, – ответил ′т Хоофт. – Я родился некромантом, мое желание при этом не учитывалось.

– Но вы ведь могли отказаться колдовать.

– Как ты? – он строго посмотрел на нее, и Тайра опустила взгляд. Ей показалось, что он уличил ее в слабости. – Мы не простые маги, Тайра. Даже если ты сознательно откажешься от использования магии, ты все равно будешь жить на двух планах: в мире живых и в мире мертвых. Обычные маги живут лишь в одном мире, мы же балансируем на Грани, и от того, насколько хорошо мы соблюдаем этот баланс, зависит спокойствие и неизменность обоих миров. Ты можешь умирать на время, выходить за Грань в своем теле или без него, воскрешать людей, можешь перемещать души из тела в тело или даже в предметы. Существует соблазн почувствовать себя богом.

– Поэтому Горан говорит, что нормальных некромантов практически нет?

– Вероятно, хотя я судить об этом не берусь.

– Почему, сэр?