Ткань Ишанкара

– Мы все больны гордыней, особенно ишанкарские некроманты. Мы гораздо сильнее других, у нас система обучения Темным Наукам не прерывалась больше двух тысяч лет. Мы можем гораздо больше и поэтому иногда думаем, что мы боги. Я сам одно время думал, что всесилен. Был глупцом, признаю.

– Сэл всегда говорил, что такие, как мы, – избранные.

– Такие, как мы, – самые несчастные люди на свете, – без улыбки сказал хет Хоофт. – Так что если смотреть на это с той точки зрения, что мы избраны, чтобы быть несчастными, то Сэл прав.

– Почему вы так говорите, сэр?

– Потому что, для того чтобы родиться некромантом, надо основательно напакостить Богу в прошлой жизни, – маг усмехнулся. – А чтобы родиться некромантессой – и подавно.

– Вы верите в прошлые жизни? – удивилась Тайра.

– Я христианин, – сообщил Йен, – так что я не должен верить в перерождение. Но я некромант и видел много того, что в концепцию христианства не укладывается, так что, вполне возможно, ортодоксы неправы и перерождение существует.

– А это правда, что мы прокляты?

– Ересь, – с абсолютной уверенностью сказал маг. – Не забивай себе голову тем, о чем ты не узнаешь до того, как окончательно умрешь. Я понимаю, быть магом – не самая лучшая участь, но что делать… Такова воля Бога. Сложность заключается не в том, чтобы быть магом, а в том, чтобы оставаться при этом человеком. Не смешивать добро и зло.

– Горан говорит то же самое.

– Поэтому он сможет быть Ректором, – так же уверенно сказал ′т Хоофт.

Какое‑то время они шли в молчании. Тайре сложно было поверить, что рядом с ней находится человек, которого боится весь магический мир. Она испытывала к нему уважение, хотя знала его только по рассказам Горана, но никакого страха не было и близко.

– Сэр хет Хоофт, Горан говорит, что вас все боятся. И что меня будут бояться.

– Люди боятся плана смерти, – пояснил он. – Это подсознательный страх, так что управлять им простому человеку достаточно сложно. А некроманты, образно выражаясь, одной ногой всегда в другом мире. Люди чувствуют это, хотя объяснить не могут, поэтому возникает страх. Вообще, некроманты очень хорошо управляют своими чувствами и эмоциями. Чем опытнее некромант, тем лучше у него это получается. Ты можешь заставить радоваться, умирать от тоски или бежать в страхе целую толпу.

– Но это же ужасно, когда тебя постоянно все боятся!

– Согласен, – подтвердил маг. – Поэтому мы опять возвращаемся к самоконтролю. Нас учат блокировкам, чтобы наша суть не травмировала других людей, так что в обычное время мы обычные люди, но иногда обстоятельства заставляют раскрываться как магическим потокам, так и эмоционально. Ты хорошо себя контролируешь – тут Сэлу надо отдать должное: научил как следует, – но этого недостаточно.

– Почему?

– Потому что ты будешь развиваться, способности будут расти. Должна увеличиваться и степень контроля над своей силой.

– Но вы ведь закрыты, сэр, а все равно ваша мощь поражает.

– В определенный момент некромант достигает порога, после которого закрываться бессмысленно. Можно только держать внутренний баланс и контролировать внешний поток. Это общая некромантская особенность. Но тебе придется держать блокировки всю жизнь, особенно когда ты станешь старше. Ты слишком сильна для этого мира.

– Я этого не чувствую.

– Я это чувствую, – криво улыбнулся ′т Хоофт. – И ты почувствуешь, когда вселенная начнет отвечать тебе откатами, соответствующими твоему вмешательству.

– И почему же вы улыбаетесь?

– Пока можно, улыбаюсь, – усмехнулся маг. – Думаю, недолго осталось.

– А Горан говорил, что ни разу не видел, как вы улыбаетесь.

Йен задумался.

– Наверное, действительно, не видел, – пришлось ему согласиться. – Мы с ним общались ровно столько, сколько было необходимо, и всегда по делу, а в делах я серьезен, как и любой другой человек. – Он помолчал и добавил: – Сказать честно, мало кто видел, как я улыбаюсь. Служба у меня не такая, чтобы улыбаться. Уж какой есть.

– А в нормальной жизни, сэр?

– Что «в нормальной жизни»? – переспросил маг.

– В Ишанкаре вы Некромант, а кто вы в нормальной жизни? Какая у вас профессия?

– В Ишанкаре я еще и преподаватель, – ухмыльнулся ′т Хоофт. – Спасибо господину Ректору, веду только две дисциплины, а то бедные студенты давно бы повесились от моих требований. А в нормальной жизни я был патологоанатомом. Там тот же препарат, в общем‑то… Но я давно не работаю в полиции. Только Ишанкар. Слишком сложно совмещать службу и нормальную человеческую работу. Когда меня спрашивают, кто я по профессии, я говорю «патологоанатом‑реаниматолог».

– А что такое препарат, сэр?

– Это особенности терминологии. Мы не говорим «труп» или «тело» о рабочем материале, мы говорим «препарат». Терминология важна, потому что она определяет мышление. Если перед словом «труп» человек испытывает страх, то «препарат» в целом безобиден. Ты привыкнешь.

– К трупам?

– К терминологии, – с укоризной сказал ′т Хоофт. – Но и к трупам тоже.

Тайра вздохнула. Об этой части некромантии она старалась не думать, но маг сразу же расставил приоритеты. С физическим планом смерти ей предстояло работать так же, как и с нефизическим.

– А правда, что вы будете учить меня раскапывать могилы и поднимать мертвых?

– Правда. Но не сразу. Сначала я буду учить тебя думать.

– Я умею думать, – обиделась Тайра.

– Думать как Некромант Ишанкара, не умеешь. Этому придется долго и мучительно учиться, – он даже не усмехнулся. – Если человек с такой силой, как у нас с тобой, не будет думать перед тем, как свою силу применить, случится катастрофа. Большую часть конфликтов магического мира можно решить интеллектуальным противостоянием. Магия – только приложение.

– И когда мы начнем заниматься, сэр?

– Уже начали. Но я должен уладить кое‑какие трудности и познакомить тебя с Ишанкаром и некоторыми знаковыми фигурами, от которых многое будет зависеть. Ишанкар ведь не ограничивается сэром Ректором и сэром Будущим Ректором.

– А у вас есть Башня? – Тайра наконец задала вопрос, который интересовал ее больше остальных.

– Есть. Это традиция такая, что у мага обязательно должна быть магическая Башня. В Ишанкаре Башня есть только у нас, но тебе вход туда пока заказан. Рано.