Ткань Ишанкара

Они бежали в полной темноте, Тайра видела впереди силуэт Гиварша только потому, что все еще была за Гранью. Периодически за спиной тьма взрывалась красным, словно ее вспарывали по живому когтистой пятерней, и она, агонизируя, изливалась в никуда кровавыми потоками лавы, и пространство под ногами начинало вибрировать и издавать тот самый неприятный утробный гул. Горизонт придвигался все ближе, кровавые разрезы становились все отчетливей, и Тайра подумала, что скоро бежать им будет некуда. Гиварш мог двигаться намного быстрее, но он выдерживал ее скорость то ли потому, что не хотел бросать ее одну, то ли потому, что понимал: куда ни беги, убежать все равно не удастся.

– Морис! Я дальше не побегу, – заявила Тайра и остановилась. – Это бессмысленно.

– Если бы не твое колдовство, может, вообще не пришлось бы бегать, – Гиварш остановился чуть дальше, вернулся обратно и сел, подогнув под себя одну ногу и опершись локтем о колено другой. Тайра опустилась рядом.

– Должен же быть выход, – сама себе повторила Тайра, словно от того, что эти слова были произнесены вслух, могло что‑то измениться.

– Слушай, милая, – скорчил рожу Морис. – Может, в своей вечности ты немного подзабыла канон… Это Ишанкар! Тут тебе никто ничего не должен.

Тайра повернула голову в сторону магического пламени, Гиварш проследил за ее взглядом и ухмыльнулся.

– Уж как только я ни представлял себе свою смерть, но никак не в компании Зулейхи где‑то неизвестно где.

– Я не Зулейха, – в очередной раз машинально повторила Тайра.

– Знаешь, почему я стал вампиром? – вдруг спросил Морис. – Когда я был мальчишкой, я дружил с сыном нашего конюха. Мы бегали в лес, строили там свои королевства из каких‑то палок, шишек и прочего мусора. Я так думаю, это было самое счастливое время в моей жизни. Потом этому пареньку, моему другу, милорд де ла Форж по пьяни засадил в голову арбалетный болт. Я не знаю, почему это так на меня подействовало, я и до этого дня видел, как убивают крестьян. Я ушел в лес и сидел в нашем шишечном королевстве почти неделю, а потом вернулся домой и уже точно знал, что никогда не умру, – Гиварш смотрел куда‑то вдаль, словно переживал картины своего прошлого. – И знаешь, сколько воды утекло, а тот запах – запах мокрых шишек, хвои и свежей, горячей крови моего друга, остается таким, словно не было этих девятисот с лишним лет. На его фоне все остальное кажется бесцветным.

Он замолчал, и они долго смотрели на подбирающиеся к ним алые языки. Когда спина у Тайры совсем замерзла, Морис вытянул руку и обнял ее, подсев поближе. Согреться с ним было не суждено, но стало почему‑то легче.

– Она того стоит? – спросила Тайра. – Вечная жизнь? Она стоит запаха мокрых шишек?

– Нет, – Морис отрицательно покачал головой, – не стоит. Но запах мокрых шишек стоит вечной жизни. К сожалению, я понял это слишком поздно.

Тайра предпочла в ответ промолчать.

– Так ты правда не Зулейха? – все же спросил Морис, когда понял, что продолжать диалог о вечности Тайра не будет.

– Правда.

– Значит, Йен действительно взял Ученицу?

– Значит, действительно взял.

Морис внимательно рассматривал ее почти минуту, а потом с облегчением сказал:

– Ну слава богу, не похожа.

– На Зулейху?

Он непонимающе нахмурился, подумал и, не отводя взгляда от ее глаз, медленно сказал:

– На Зулейху тоже не похожа… Надо выбираться. Если мы тут почим в бозе, Йен нас из‑под земли достанет, а хуже этого я себе ничего представить не могу.

Он встал и опять протянул ей руку. Тайра с неохотой поднялась следом.

– Даже если это тень внутри теней, это все равно сферограмма, – размышлял Морис вслух. – Сферограмма – это система взаимоуравновешенных заклинаний. Любая сферограмма строится от какой‑то точки. Где тут центр, теперь не поймешь. Можно сказать, ты его стерла. Зато есть точка, в которой это подпространство перестанет существовать, и эта точка окажется там, где окажемся мы. Так?

– Не знаю, я такого еще не учила, – грустно сказала Тайра.

– Если эта сфера перестанет существовать, значит, возобновится действие всех магических законов. Значит, колдовать будем именно в этот момент. В момент коллапса.

– Колдовать что мы будем в момент коллапса?

– То же, что и в первый раз. Я другого выхода не вижу. Идея‑то до безобразия проста по содержанию и ужасно сложна в исполнении. Только колдовать теперь буду я, но ты поделишься своей кровью и откроешься. Сэл учил тебя открываться?

– Вот так? – спросила Тайра и отпустила поток.

Гиварш на секунду застыл, потом осторожно шевельнул рукой. Движения его были плавными и тягучими. Пространство вокруг них налилось неконтролируемой магической энергией, стало огромным, как мировой океан, и вязким, как желе, сила концентрировалась вокруг Тайры и изливалась из нее во все стороны неисчерпаемым потоком, от которого и у нее, и у Гиварша закружилась голова. Воздух звенел и готов был разорваться от переполнявшей его мощи, и прежде, чем Морис успел испугаться, Тайра закрылась, и снова воцарилась тишина, прерываемая лишь их дыханием и утробным гулом разрушающейся сферы.

– С ума сойти… – восхищенно протянул Гиварш и тут же, придя в себя, убедительно попросил: – Больше никогда так не делай! Это твое обычное состояние, когда ты открыта?

– Нет, – мрачно сказала Тайра. – Обычное мое состояние много хуже.

– Куда уж хуже… И как тебя только лигийцы еще не засекли?

– Сэл учил меня контролю. Учил закрываться. Я сознательно контролирую поток с шести лет.

– Это сложно?

– Это как держать спину прямо. Если долго тренироваться, вырабатывается рефлекс, и можно об этой проблеме не думать. А иногда я расслабляюсь, и тогда вот что выходит.

– Ты сильнее Зулейхи в сотни раз. Искренне сочувствую Йену: он с тобой наплачется. Но выше нос, – подбодрил ее Гиварш. – Сделаешь то же самое, только в сотню раз слабее, поняла? И Сэла зовешь сразу же. Я буду искренне верить, что он тебя услышит. Так что приготовься, чтобы заминки не было. Все делаем одновременно. Если повезет, я еще кой‑кому устрою праздник!

Они стояли рядом и молча смотрели, как сфера сжимается и стремится к нулю, пока багровые всполохи спереди и холодная тьма сзади не подобрались совсем близко. Тайра шагнула ближе к Гиваршу и почувствовала, что коснулась его руки своей. Морис обнял ее, и она уже без стеснения обхватила его за пояс. Когда алое пламя коснулось ее туфлей, она снова рассекла ладонь, уткнулась лицом Гиваршу в грудь и отпустила поток.