Трэтер – 2

– Все, как я прогнозировал ранее. Блокировка 95% функций эрситов привела к стабилизации организма в целом. Наниты активизировались. Фрип полностью исправен и постепенно выходит на уровень в 100% работы. Здоровью оде Ульна ничто не угрожает. Эмоциональный фон пришел в норму. Соитие с солет пошло на пользу.

– Астор, – я чуть не поперхнулась воздухом при слове «соитие», – замени слово соитие на секс. Слух режет.

– Принято.

– Замечательно. Делаем так. На сегодня никаких встреч и разговоров. Я отдыхать, к Орху под бочок. А утром соберешь всех на завтрак, там и пообщаемся.

«… Семь крылатых трэтеров в круге лицом к лицу восседали в креслах, находящихся в огромной просторной зале. Некоторых из них я узнала. Проклятый Арсерт, его брат‑близнец Ирт, оде Одинре. Но четверых других я видела впервые. Самый представительный из них – крупный высокий мужчина лет шестидесяти на вид, что удивительно для трэтера, с потрясающе красивыми черными крыльями за спиной и цепким взглядом‑рентгеном.

– Порождения тьмы обнаружены нами на сумеречной планете, в трех системах от нас, – произнес молодой трэтер с белыми крыльями, сидящий по правую руку от Ирта. – Слишком близко подобрались.

– Сколько их? – подался вперед Одинре.

– Десять. Было.

– Сведения точны? – бас чернокрылого внушает уважение. Такой гаркнет – или слуха лишишься или обмочишься, став меньше ростом.

– Да, Вархан. Из группы разведки выжить и добраться до нас удалось одному единственному брату.

– Я так понимаю, что группа сильных трэтеров попала в когти порождений тьмы? – речь Арсерта буквально фонила неприправленной ничем ироничной издевкой. – И, судя по всему, была выпита. Сейчас там вместо десяти порождений мы уже получим под сорок? Кого еще отправим на закуску?

– Твой тон неуместен, Арсерт, – припечатал коренастый мужчина лет тридцати на вид с тусклыми черными крыльями.

– Не обращай внимание на моего брата, Настер. Иногда он ведет себя как бескрылый юнец, – успокаивающе похлопал соседа по руке Ирт и, перехватив злой взгляд близнеца, спокойно улыбнулся.

– Мы не выстоим, – приятным тихим, но уверенным голосом вдруг заговорил пепельнокрылый. Любопытно, а цвет волос у них у всех сочетается с цветом крыльев? Тогда у меня они станут белыми? И будут ли у меня крылья вообще? Хотелось бы. Но не расстроюсь, если и нет. Спать, наверное, с такими штуками за спиной проблематично.

– Крылатых слишком мало, – тем временем продолжил пепельный, поглядывая одним глазом, из‑под длинной челки.

– Трэтеры не успели восстановиться. Нас слишком мало. Бескрылые курлурам не соперники.

– Нам придется, Унвар, вступить с ними в схватку. Каждый из нас знает: не уничтожим их сейчас, после нам не хватит сил и для одного нападения, – покачал головой Одинре. – Перейти в глухую защиту не выйдет.

– Мои эксперименты на завершающей стадии. Услышьте меня! Дайте мне немного времени, – вновь встрепенулся Арсерт.

– Я не уверен, что твои эксперименты гуманны, – с сомнением покачал головой белокрылый. – Сейчас не время распылять свои силы на неизвестность и мнимый выход из сложившейся ситуации, Арсерт.

– Ты способен предложить лучший вариант, Бархот? – огрызнулся будущий проклятый.

– Если твои разработки помогут спасти жизни моим детям и братьям, то пусть. Ты не посвящаешь нас в свои дела, брат. Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь и не перейдешь черты. Прошу, поторопись.

– Неделя, – оживился Арсерт, сияя улыбкой. – Мне необходима всего лишь неделя.

– Хорошо, Арсерт, – согласно кивнул пепельный. – Мое слово с тобой, брат.

Цепной реакцией каждый из семерки согласился с решением одного…»

«… Те же лица. Более мрачные и словно потухшие. На некоторых еще видны следы недавних сражений… Скачок во времени?

– Арсерт, то, что ты делаешь, чудовищно! – грохнул бас Вархана. – Вмешательство в ДНК эмбрионов… это… это… Невольницы! Рабыни! Арсерт, как ты мог додуматься до подобного?! Ты трэтер!

– Брат, как ты дошел до такого? – говорит и словно не верит в то, что говорит, прошептал Настер.

– Ты наш брат, Арсерт, мы всегда подержим тебя, – нахмурился Одинре. – Но ты забыл, что прежде всего Создатели сделали нас Хранителями. Хранителями жизни!

– Что стало с тобой, брат? – поймав жесткий взгляд Арсерта, Унвар, словно наткнувшись на яму со змеями, отпрянул. – Ты пошел не той дорогой.

– Десяток жизней дикарей или рабов не столь ценны, сколь жизни трэтеров, – выпалил Арсерт под гробовое молчание. – Легко нам терять близких? Детей? Смириться с разъедающей душу тоской по ушедшим?!

– Когда я упустил тебя? – тяжело прошептал Вархан.

Гомон взвинченных трэтеров пошел по нарастающей.

– Мы Хранители равновесия!

– Размен жизнь на жизнь?!

– Почему мы не ощутили гниль в тебе раньше?!

– Я почти закончил! – вскочив, заорал Арсерт. – Один шаг – и больше не погибнет ни один трэтер!

– Если жизнь, – прогрохотал бас Вархана, заставляя всех умолкнуть, – моя или моих братьев разменивается на страдание и жизнь другого существа и, тем более, нерожденного дитя, то такой размен мне не подходит!

Абсолютная тишина накрыла зал.

– Я, – как удар молота по наковальне, – Вархан, предлагаю исключить Арсерта из Совета. Уничтожить его разработки и все данные по ним. И без права возвращения выслать из Колыбели.

– Отец! – море отчаяния прозвучало в голосе приговоренного.

– Мой свет больше не с тобой, – хрипло, но твердо произнес Вархан. И вся фигура Арсерта словно и правда потускнела.

Все, кроме Ирта, повторили произнесенное чернокрылым, заставляя болезненно вздрагивать крылья за спиной виновного.

– Я не могу поддержать, ваше решение, – поднялся Ирт, с сочувствием смотря на близнеца. – Но я сам прослежу за братом. Эксперименты будут прекращены и уничтожены. Моё слово.

– Ты же понимаешь, Ирт, – бросил пепельноволосый, – решение принято, обратной дороги нет.

– Я не стану препятствовать, – склонил голову в знак уважения Ирт.

– Вы глупцы! – наконец отмер Арсерт, угрожающе распахнув крылья. – Кучка крылатых обрекает на смерть свои семьи и бескрылых! Вы правы в одном… Мой свет не с вами!..»

«… Тот же круг из кресел. Только в этот раз четыре из них пустуют. Да и от былого лоска крылатой троицы не осталось и следа. Запыленные, перемазанные в крови, усталые, но живые.

– Мой сын нас спас и погубил одновременно, – некогда густой бас сейчас был больше похож на хриплое карканье. – Во мне более не осталось света.