Ты предатель, папа!

И снова с головой погрузилась в подготовку, только теперь делала это с ещё большим рвением, чем до этого момента. Совместное с дочерью путешествие виделось мне неким избавлением от того груза, что лежал на плечах тяжеленной, в несколько пудов, ношей. Казалось, едва мы окунёмся в северную красоту природы, как все печали как рукой снимет, хотя бы на те несколько дней, что мы побудем вдали от родного города.

Мама восприняла новости о поездке благодушно. У меня появилась мысль взять её с собой, раз уже Лев с нами не ехал, но я её отмела. Во‑первых, мне хотелось побыть с Дашей исключительно вдвоём. А во‑вторых, мама и сама не стремилась к тому, чтобы покидать привычные стены своей квартиры.

– Вы со Львом больше не говорили? – спросила она, когда пришла ко мне, чтобы помочь с готовкой обеда, пока я возилась с чемоданами.

– Не говорили, – помотала я головой. – Да и не хочется мне сейчас его ни слышать, ни видеть.

Я лишь написала ему сообщение, в котором уведомила мужа о наших с Дашей планах. Сделала это специально – чтобы у него уже завелись мыслишки относительно того, как они с Аллой будут беспрепятственно встречаться, пока мы отсутствуем.

Новости Лёва воспринял нормально, хоть и посетовал в ответ, что не может быть с нами там, куда мы так хотели поехать втроём.

– Ладно, – вздохнула мама.

Она как‑то особенно остро переживала предательство зятя. Любила его, как собственного сына, да ещё, ко всему, ей было очень обидно и за меня, и за Дашу.

– Мамуль, не переживай… Всё обязательно наладится, – сказала я, сопровождая слова улыбкой, пока она сосредоточенно нарезала капусту для борща.

Она кивнула, но по виду мамы я видела, что одними словами её было не успокоить. Однако я действительно считала, что лучший лекарь в этом случае – время. А пока смысла перебирать все события и обсасывать их по сотому кругу не имелось.

Я снова вернулась к своему занятию по упаковыванию вещей, но не успела сделать ровным счётом ничего, когда услышала звонок от Дашки. Телефон разразился мелодией, которая была установлена для контакта дочери, а сердце моё отчего‑то зашлось от быстрого стука. Вроде ничего необычного: дочь просто звонила мне, чтобы сообщить, что выезжает домой после тренировки, а у меня тревога уже зашкалила. Видимо, всему виной было то происшествие, которое мы все до сих пор переживали и с которым вряд ли способны были совладать в ближайшее время.

– Алло? – как можно спокойнее ответила я на звонок и тут же услышала голос Даши, в котором снова сквозили те нотки истерики, от которых по спине моей мгновенно побежала толпа мурашек.

– Мама! Она была здесь! – выкрикнула дочь в трубку.

Я растерянно присела на край дивана и уставилась прямо перед собой. Уже знала, о ком речь, но всё равно тупо переспросила:

– Кто был?

– Алла! Любовница папы! – снова воскликнула дочь.

– Так, спокойно! Тише! Что она говорила? Почему вообще поехала к тебе?

Задавая эти вопросы, я вскочила на ноги и стала собираться. Вместо страха, который помимо воли появился, когда услышала голос дочери, теперь внутри у меня разливалась злость. Алла поехала не ко мне с разговором. Она отправилась на разборки с моей дочерью!

– Говорила, что я поступаю очень плохо, ведь разрушаю собственную семью. И что мне это обязательно аукнется. И ещё, что вашу дружбу я тоже разрушила. Я! Ты слышишь, мама? Не они, а я!

Мне почудилось, что дочь взрыднула. А может, так и было, и сейчас моя малышка одна, на улице, готовая реветь оттого, что её несправедливо обвинили.

– Я сейчас приеду, – заверила её. – Сядь на ту скамейку, которая рядом с памятником, хорошо? Я сейчас же приеду и тебя заберу.

Сама уже выскочила в прихожую и начала спешно натягивать кроссовки. Из кухни выглянула озадаченная мама.

– Олесь… случилось что‑то? – спросила она, и на лице появился испуг.

Эти эмоции, которые испытывали мои самые родные люди по вине тех, кто не мог удержаться от того, чтобы прыгнуть в постель, вызвали у меня даже не злость, а самую настоящую агрессию. Если не сказать – желание убивать.

– Ничего не случилось, мамуль. Дашка проездной забыла, – соврала я как ни в чём не бывало. – Поеду её заберу.

И чтобы не погружаться в те объяснения, которые лишь сильнее всё запутают, я выбежала из квартиры и помчалась к Дашке.

Привезя дочь домой и высадив её возле двери в подъезд, я сказала:

– Скоро вернусь.

Прежде, чем Даша стала бы задавать вопросы, я направилась к той, кто уже напросился если не на ненависть с моей стороны, то к весьма схожему чувству.

Сев в машину и немного успокоившись, Дашка рассказала простую историю. Она закончила тренировку и уже собиралась ехать домой, когда её окликнула Алла, прибывшая к спортивному центру, в котором занималась моя дочь. А дальше… дальше последовал монолог, в ходе которого её крёстная то пыталась воззвать к совести Даши, то обвиняла её напропалую.

Каюсь, я не раз думала о том, что Алла во всей этой ситуации ведёт себя так, словно хочет показать – мне не стоит сомневаться в словах дочери о том, что она увидела накануне. Она затихарилась, она даже не пыталась выйти со мной на контакт. Но, как выяснилось, просто отошла в сторону и после не придумала ничего лучше, чем нанести удар по самому уязвимому человеку.

Едва подъехав к дому Аллы, я увидела её саму. Она как раз только‑только припарковала машину во дворе и выходила из неё. Подлетев к ней и встав рядом, я выскочила из авто и окрикнула некогда лучшую подругу:

– Алл! Ну‑ка стой… У меня есть пара слов, которые тебе совсем не помешает услышать!

Она застыла, замерла, «зависла». На лице – выражение крайнего недоумения, да ещё и такого искреннего, что у меня возникло два вопроса. Алла всегда была такой актрисой? И действительно считала, что я останусь в стороне после сделанного ею?

– Олесь… – выдохнула он и неуверенно улыбнулась. – А я вот только от Дашки. Поздравляла её с днём ангела.

Сказанное ввело меня в полнейший ступор. Приостановившись возле Аллы, я смерила её взглядом.

– Так поздравила, что у меня ребёнок позвонил мне в полной истерике? – потребовала я ответа.

Брови подруги поползли наверх.

– В смысле, в истерике? Что случилось?

И опять это искреннее недоумение, чёрт бы всё побрал!

– Она сказала, что ты обвинила её в развале семьи! И что наговорила кучу всякого дерьма! Я здесь, чтобы сказать – если ты ещё хоть на шаг приблизишься к моей дочери, будешь иметь дело с полицией.

Алла вдруг всхлипнула и прикрыла глаза. Помотала головой и из груди её вырвался судорожный вздох.