Ультрафен. Книга 1

– И если мне понадобиться, то ты, Галим, мне будешь показания давать не раз и не два, и не там, где тебе захочется, а где я сочту нужным.

– Ну, разошёлся. С ним и пошутить нельзя.

– Можно, почему нельзя? Ха‑ха, – добавил Анатолий с сарказмом.

– Я и пошутил. Мы ж, граф, свои люди, – заговорил Саша уже с заметной елейностью в голосе, делая на прозвище Феоктистова смысловое ударение.

– Ну, раз признаешь меня за своего, так и рассказывай всё по порядку, и поподробнее. С примерами на месте происшествия.

Бахашкин почувствовал себя неуютно, заскрипел на стуле. Что‑то у Саши диалога с графом не получается. Может, надо было как‑то по‑другому? Это ж не Мáлина. Шалыч один сидел за столом, все остальные – на лавках. Саша стоял, навалясь задом на угол стола. Стол поскрипывал под движениями его тела.

– Ну, кто будет рассказывать? – спросил Феоктистов.

– Ну, давай я, – сказал Галимханов, бросив короткий взгляд на своего начальника. Тот одобрительно прикрыл глазки. – Значит так. Утром звонят нам Андрей с Серегой из “Победы”. Пьяного, мол, заберите в сквере “Пионеров” отдыхает. Лежит, мол, там, в обнимку с “солнцедаром”.

– Во сколько это было?

– В одиннадцатом часу.

– Какое ж это утро? А кто такие Андрей и Серега?

– Мои это, из отделения, – ответил капитан. – Патрулировали по городу, и зашли в сквер.

– Так, дальше.

– Я съездил. Он ещё в сквере начал бузить. А сам, как паралитик, на ногах не стоит. Еле запихали в будку. Привёз, а он и здесь начал собачиться. Еле раздели и в душ сунули. Вдвоём с Васькой.

– Били?

– Хм, ну дал поджопник.

– Вот этим, сорок пятым?

– Сорок третьим. Так, слегка, лодыжкой.

– Ладно‑ладно, брось из себя ангела изображать. Дальше?

– А чё дальше? Закинули в кабинку и включили душ.

– Пойдём, покажи.

Феоктистов вышел из дежурки, за ним Галимханов.

Три душевые кабинки. Все закрыты. Возле стены напротив дверей душевых стоит кушетка, обитая черным дерматином. Саша, показывая на неё, хохотнул.

– Под эту гильятину Глотка попал.

– Как?

– Посреди коридора стояла. Я когда выскочил из кабинки, в пару на неё наскочил. Опрокинул. А тут Глотку поднесло – ему на лапы. Ха‑ха! Визжал, как сучка под трамваем.

Галимханов открыл третью кабинку, и Феоктистов вошёл в неё. Узкое и высокое помещение, как гигантский пустотелый кирпич, перевернутый и поставленный на попа. Душевой гусак торчал из стены на высоте метров трех. С большого раструба с многочисленными отверстиями всё ещё подкапывала вода. На полу лежала узкая деревянная решетка, поверхность её была ещё бурой, щетинистой от горячей воды.

– Кто включал?

– Не помню, Толя… – замялся Саша. – Суматоха была. Кажется, Васька.

– А почему горячую?

– Да кто ж её включал? Её только чуть добавляем, чтоб клиента не застудить. – (Феоктистов иронично усмехнулся: гляди‑ка какая забота!) – Да видно в ЖЭКе холодную воду вырубили, вот и пошла горячая. Мы понять сначала не могли: откуда пар, почему?

– А клиент что, молчал, не кричал?

– Да какой – кричал, – отмахнулся Саша. – В стельку был. Последняя стадия опьянения.

– Мда… – с раздумчивостью протянул Анатолий, оглядывая кабинку.

Вернулись в дежурку.

– Так, братва. Ты, Шалыч, и ты, Галим, напишите мне объяснительные, – сказал Феоктистов.

– Дак, зашем? Мы ж только што писали? – спросил Бахашкин в недоумении.

– Зашем? – передразнил Феоктистов добродушно. – Ты что, впервые в органах? Или мне тебе объяснять?.. Пишите. И поподробнее. А где Васька и ваш медработник?

– В сангородок увезла “скорая”, – сказал Саша, усмехнувшись. – Тоже пострадали.

– Что у Мизинца?

– Да тоже об кушетку челюсть сломал. Ха‑ха! Всю морду о кафельный пол разбил.

Присутствующие тоже усмехнулись.

– Ладно, пишите вы. С них я потом возьму. – Бахашкин с Галимхановым переглянулись. Феоктистов достал сигареты, сказал: – Пишите, я пойду, покурю. Пойдём парни.

Капитан и водитель поднялись, и они вместе вышли на крылечко, широкое в одну ступеньку.

Медвытрезвитель вдавался внутрь микрорайона и находился на некотором расстоянии от дороги и от жилых домов. Он был слева, позади высокой железобетонной ограды, огораживающей огромную территорию магазина “Хозтовары” с его складскими помещениями, крыши которых виднелись из‑за ограды.

От ворот до входа в учреждение раскатана черным блином асфальтированная площадка. С боку здания укатанная поверхность из щебня, на которой, уткнувшись катком в бетонную ограду, как бык лбом, стоял асфальтовый каток, рядом с ним припаркован “воронок” ГАЗ‑56. С их металлических поверхностей курилась прозрачная дымка. Было душно от жары и чада, исходящего от свежего асфальта.

Из‑за асфальтного чада курить расхотелось. Помяв сигаретку в пальцах, Анатолий сунул её обратно в пачку. Стоял и слушал своих собеседников. Собственно, разговор был не о чём, он не касался события, произошедшего в данном заведении. Милиционеры, видимо, не хотели делиться мнением о нём при открытых дверях.

Минут через пять‑семь появились Бахашкин и Галимханов. Феоктистов принял листы у одного и другого и, посмотрев числа и подписи на них, свернул их вчетверо, вложил в карман рубашки.

– Ну ладно, убивцы, – (в шутку). – Побегу дальше. В сангородок схожу, на вашего рака гляну. Повидаюсь с вашими коллегами, или калеками.

Шалыч неуклюже затоптался на месте, Галимханов же сказал:

– А че на рака смотреть? Тебе пришлют заключение. А эти полудурки, поди, уже спят после наркоза?

– Галим, я, по‑моему, тебе уже говорил – не учи. Я ведь тебе не подсказывал, как клиентов обслуживать.

Галим с видимым безразличием пожал плечами: как знаешь…

– Садись, Толя, подкинем, – предложил капитан. А Бахашкину сказал: – Если нужна будет помощь, звони.