Услуги некроманта

– А если б полный? – спросил Ваня.

– Тогда пришлось бы воскрешать, – безразлично ответил некромант, глядя в потолок. Слишком безразлично.

– Ансгар Фридрихович, простите, что я задаю этот вопрос, но…

Ансгар повернулся, посмотрел в глаза.

– Да?

– Мне кажется, – осторожно начал Ваня, – что вы все еще в обиде на меня за то, что я когда‑то…

– Утопился, – подсказал некромант.

– Угу.

– Может быть, – доктор кивнул. – Как и всякий человек, который видел, как то, о чем он мечтал полжизни, без сожаления выбрасывают в помойку. Я имею в виду здоровье.

– Простите меня. Если б я знал, что меня найдете именно вы, я бы не стал, – серьезно сказал Ваня. – Честное слово.

Некоторое время Ансгар изучал его лицо, а когда понял, что тот говорит серьезно, улыбнулся. Потом помрачнел.

– Какой же ты дурак… Мне даже кажется, что я остановил тебя на пути в рай.

– Туда не берут самоубийц.

– В твоем случае небесная канцелярия пересмотрела бы свои принципы.

 

Маруся очнулась в середине ночи. Некоторое время ей подставляли тазик, потом Ваня ее галантно сопроводил до туалета.

– Так я, – спросила она еще хриплым, пересохшим горлом, – воскрешена?

– Вы мертвы, – сказал ей Ансгар Фридрихович загробным голосом (с воскрешенными он таким не разговаривал). Сидя напротив нее в низком кресле, он упер локти в колени и не шевелился. – Ваша жизнь закончилась. Я – некромант. Вы почти как живая, но на самом деле – мертвая. Вы даже можете чувствовать боль. Но вы теперь по ту сторону жизни. К сожалению.

Маруся улыбнулась.

– Значит, жизнь после смерти…

– Только с моей помощью. Обычно там все иначе.

Маруся задумалась. Одернула кофточку. Пригладила волосы.

– И кто… оплачивал ваши услуги?

– Весь дружный коллектив вашего э… психологического театра. Они очень переживали, что ваша смерть испортит им проект. Но об этом говорить не нужно.

– Я и не буду, – Маруся отняла руку от волос, так и не завершив жеста.– Я была на том свете. Что мне до людей.

– Правильно, – кивнул Ансгар Фридрихович. – Знаете, каждый человек, побывавший ТАМ… он приносит с собой оттуда что‑то. Некую вещь, которую дает ему Мироздание. Я не знаю, зачем именно ему та или иная вещь – эту загадку предстоит решить человеку… то есть, зомби. Вы ведь не обидитесь, если вас так назвать?

– Ни капельки. Это даже прикольно.

– Так вот, вещь, которую вы принесли с собой из смертного сна… она должна быть. Что с ней делать, вы должны понять самостоятельно.

Маруся отвернулась, ощупала ладонями свое «смертное ложе» и, засунув пальцы между сиденьем и спинкой, извлекла тонкий лошадиный хлыст.

– Ух ты, – сказала она.– Надо же… Впрочем, Мирозданию виднее.

– Не берусь истолковывать, – сказал Ансгар Фридрихович, – но знак довольно прозрачен. Встань и иди, Маруся.

– Называйте меня Мариной.

– Как скажете.

И они оба, зомби и некромант, проводили девушку взглядами до двери. Сцена психологической помощи была отыграна по мере их скромных возможностей. Оставалось ждать.

 

Ваня видел, как утром Марина вышла к людям. Уверенно, спокойно и чинно, как человек, и впрямь вернувшийся из небытия.

В руке у нее был хлыст, которым она пощелкивала себя по высоким бутафорским сапогам.

– Марусенька, – прошептала Мишель.

– Здравствуйте, – обратилась ко всем бывшая Маруся глубоким, низким голосом. – Меня зовут Марина. Надеюсь, теперь вы мне рады больше, чем в первый раз. Потому что если вы не рады – я знаю, как вас обрадовать. Я внятно излагаю?

Целую секунду никто из дружного коллектива не знал, что ей ответить.

 

– Теперь она окажет им всем психологическую помощь, – прошептал Ваня, пока Ансгар Фридрихович складывал ему в карман пачку купюр. – И сыграет ковбоя Длинный Хлыст.

– Длинного меча у нас под рукой не было, – Ансгар Фридрихович надевал пальто. – Зато, если я воскрешу старика Зигмунда, будет что ему рассказать.

– Но ведь на самом деле, – начал было возражать Ваня, но некромант уже согласился с невысказанным.

– Некоторые люди боятся жить, – дал он, как ему казалось, наиболее вероятное и внятное объяснение. – А когда скажешь им, что их жизнь закончилась – страх проходит, и они становятся самими собой.

– А когда она поймет, что жива?

– Вряд ли решит это исправить… Идем, мы больше здесь не нужны.

…Уходя, они слышали голос парня в белом, щелчок хлыста и голос Марины: – Еще раз обзовешь Мишель блондинкой в уничижительной форме – будешь сидеть только на треугольных стульях!

– Ансгар Фридрихович… а вы боитесь жить? – спросил Ваня, когда они вышли на улицу.

– Иногда просто до смерти, – то ли сострил некромант, то ли сказал правду – интонаций из‑за сильного ветра было не разобрать. Голос господина Мерца вообще тяготел к монотонности. С таким не взяли бы ни в один психологический театр.

 

Глава 6. Золотое крыло

 

– А вас, господин Мерц, никогда не возьмут в число тех, к кому общество обязано быть терпимым, кто может наставить его на путь истинного гуманизма. Вот, смотрите список – люди с ограниченными возможностями, гомосексуалисты, иные вероисповедания… вы, собственно говоря, что‑нибудь иное исповедуете?

– Ничего.

– Вот видите. Вы гомосексуал?

– И с этим как‑то не повезло.

– А ваши возможности – они ограничены?