В плену востока
Азиз: «Каждое утро просыпаюсь, думая о тебе. Эта разлука намного тяжелее, чем все предыдущие. Ты вроде как ускользаешь от меня… Не думаешь, что пора определяться?»
– Что он там настрочил? – спрашивает Надя, заметив, как я изменилась в лице.
Я читаю сообщение вслух. Счастье, что кроме нас с Надей, в кабинете никого больше нет. Потом тяжко вздыхаю.
Надя прикусывает нижнюю губу и задумчиво глядит перед собой.
– Рано или поздно это должно произойти. Что ответишь?
– Не знаю. Я ничего не решила.
– Так и напиши, мол, ещё в раздумьях. А ещё напиши, что он отвлекает тебя от работы.
С минуту думаю, затем быстро пишу: «Вечером отвечу. На работе».
День проходит в суматохе. Мы сдали материал, пережили пару серьёзных встреч и выслушали кучу ерунды от начальства. Покидая редакцию, не чувствую ног. Потом обнаруживаю, что на такси денег не хватает, а до остановки топать минут десять, да ещё под противным моросящим дождём. Метро находится ещё дальше. Надя уехала на полчаса раньше. И почему отказалась от встречи с папой? Он хоть и на старой «Волге» ездит, но всё равно машина.
Возникает мысль позвонить ему. А вдруг!
Не успеваю набрать номер, как телефон выпадает из рук. Сигнал прозвучал прямо за спиной и это при том, что я стою на тротуаре. Злость берёт. Поднимаю телефон и разворачиваюсь, чтобы покрыть негодного водителя всем, чем только можно. Но язык немеет. Я смотрю на него и не могу поверить своим глазам. Самый красивый мужчина, появившийся в моей жизни, стоит передо мной… с зонтом.
Значит, вот к чему все эти сообщения.
Он приехал в Москву.
Азиз приехал ко мне.
Теперь можно всё
Дождь стекает по лицу, как слёзы. С волос тоже капает вода. Он подходит ближе, и в следующую секунду я уже под большим чёрным зонтом. Чувствую его запах совсем рядом и млею от тихого счастья.
– Прости, я должен был предупредить. Но я думал, что появиться неожиданно – гораздо разумно в нашей ситуации.
Начинаю дрожать, непонятно от чего: то ли от внезапно накатившего холода, то ли от осознания своей беспомощности.
– Давай сядем в машину? Ты промокла. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Он ведёт меня к машине, помогает сесть, захлопывает дверцу. А я слишком потрясена, чтобы что‑то говорить. До первого перекрёстка мы едем молча. Я украдкой поглядываю на красивые мужские руки, лежащие на руле. Как же хочется коснуться его, но нельзя. Запрещаю себе думать о желаниях.
– Ты голодна? Мы можем поужинать в ресторане восточной кухни, если не возражаешь.
И тут я ответила одним кивком. Не было поцелуев и объятий, хотя в России Азиз легко нарушал их привычные правила. Что это? Страх спугнуть меня? Или он решил, что я первая должна к нему лезть с поцелуйчиками?
Он привозит меня в дорогой ресторан, нас встречает хостес, и Азиза он сразу узнаёт. Мы усаживаемся за столик, накрытый тёмно‑красной скатертью. За окном продолжает тоскливо барабанить дождик. Мои волосы начинают подсыхать, оттого завиваются. Листаю меню, и всё молча. Азиз отрывается от изучения меню и устремляет на меня пристальный взгляд.
– Эрика, ты мне не рада?
Поднимаю голову.
– Рада, Азиз.
– Раньше ты встречала меня теплее.
– Раньше не было Самиры между нами. Кстати, как она поживает? Не забеременела? – последний вопрос вырывается с иронией.
Азиз, видимо, готов к моим атакам, поэтому улыбается. Потом берёт мою руку и нежно поглаживает пальчики.
– Ни к чему думать о Самире. Я сейчас не с ней, а с тобой.
– В чём ты пытаешься меня убедить? Ты был с ней два месяца после моего отъезда. И?
– Хорошо. Если тебе так хочется о ней поговорить… Самира неделю назад уехала к родителям и пробудет у них до моего возвращения.
Внутри меня поднимается гнев, ревность колется иголкой во все живые точки. Внутренний голос рычит яростным зверем: мой, мой, мой! Приказываю себе успокоиться, но не могу.
– Азиз, мне больно, понимаешь?
– Что мне сделать, чтобы ты не чувствовала этой боли? – он говорит мягко, спокойно, продолжая поглаживать мои пальчики. Его голос умиротворяюще действует на меня. Такой ласковый, такой родной. Я даже не могу встать и уйти, не могу проявить столь непростительную дерзость. И вдруг слышу: – Эрика, я не хочу давить на тебя. Я дал тебе время, теперь попробуем постепенно прийти к единому решению. Не только ты, но и я сделаю выбор. Если почувствую, что ты не справишься, отпущу. Не хочу этого делать, но насильно не стану увозить тебя с собой. Ты вольна поступить так, как посчитаешь нужным.
– Постепенно? Что ты имеешь в виду?
– Пока я в Москве, мы будем встречаться. Эрика, я понимаю, как тебе тяжело, но, пожалуйста, попробуй принять эту ситуацию. Помни, что я люблю тебя.
На глаза наворачиваются слёзы, нос предательски потёк. Хватаю салфетку, а Азиз продолжает:
– В эту субботу я приглашён на важное мероприятие. Хочу, чтобы ты пошла со мной.
– С чего бы? – удивляюсь я. – Ты никогда не брал меня с собой ни на какие приёмы.
Он касается моего колечка.
– Мы помолвлены, Эрика. Теперь нам можно всё. Я имею право показать свою невесту. Никто нас не осудит.
Ненавижу их правила. Но что я могу возразить?
Ужин проходит спокойно. Азиз пытается найти темы для разговора. Сначала интересуется, как продвигаются у меня дела на работе. Удивить мне его нечем, поэтому ограничиваюсь стандартными фразами. Потом речь заходит о моём брате. Я рассказываю о его нежелании ходить в школу. Всё лето Андрюшка занимался математикой, ходил на факультативы и на шахматы. У мальчишки не было ни одной свободной минуты отдохнуть.
– У нас бы ему понравилось, – весело говорит Азиз, и настроение моё вновь падает. И на какой половине жил бы мой брат? Хочу спросить, но Азиз вдруг задаёт другой вопрос: – Как мама поживает?
– Нормально.
– Она знает?
Молчу.
– Эрика?
– Папа знает.
