В твоих глазах я сгораю

Вера испуганно подняла глаза. Ее щеки зарумянились. Она демонстративно повернула голову влево, чтобы посмотреть на игрушку, и вполголоса ответила:

– Да, а что такого?

Ее голубые глаза смотрели на меня с непониманием. Ответ был настолько резким, что я немного замешкался. Стоял, как дурак, сложив руки на груди.

– Ну, ты… это… – почесав затылок, я продолжил, – пойдем, парк покажу.

– Хорошо, я сейчас, – сказала она и снова уткнулась в телефон.

Хотел было что‑то сказать, но молча развернулся и пошел на кухню.

Зачем ей игрушка, которую я подарил ей черт знает сколько лет назад?

Я думал об этом, пока наливал ледяную воду в стакан. Мне было не совсем ясно, зачем Вера притащила ее с собой, ведь… Ей восемнадцать лет. Она уже взрослая девушка, которой уж явно думать не об игрушках.

– Наверно, это просто талисман? – сказал я еле слышно и хотел было сделать глоток воды, как сзади послышалось:

– Да, талисман. И что?

Я от испуга выплюнул всю воду обратно:

– Господи, Вера! Ты чего так подкрадываешься?

– Ты просто не слышал, – сказала она, окинув меня презрительным взглядом. – Полотенце дать?

– Не надо.

Вера стояла и смотрела на меня так, будто бы я сделал что‑то мерзкое. Ее глаза, как льдины, были холодны и безразличны.

Меня даже передернуло от всего этого.

Я громко вздохнул и, заметив, что футболка намокла, цокнул языком.

– Я сейчас, – и направился в комнату, чувствуя на себе взгляд Веры.

И как из милого ребенка она стала вот такой… холодной? То она молчит, создавая такую неловкость, что мне, повидавшему много в этой жизни, становится неуютно. То она подкрадывается сзади и пытается язвить.

Вынув из комода чистую футболку, я быстро переоделся, а эту оставил лежать на кровати, чтобы высохла.

Пошел обратно на кухню и увидел, как Вера стирает со стола тряпочкой остатки воды.

– Вер, да я сам убрал бы.

– Мне несложно, – сказала она, не оборачиваясь.

Закончив, она одернула платье и, взяв свои босоножки, произнесла:

– Идем?

– Да.

Она демонстративно, точно белый лебедь, выплыла в прихожую и надела босоножки.

Я смотрю на все это и думаю про себя: то ли я не выспался, то ли Вера еще та штучка, которой палец в рот не клади. Как уснувший вулкан, она может взорваться и окатить, господи боже, шквалом эмоций – если вдруг что‑то будет сказано не так, как ей нравится.

Выйдя из подъезда, мы окунулись в прогретый до тридцати градусов московский воздух. Мне казалось, что даже богатая шевелюра листвы не спасает асфальт от жгучего солнца.

Вера рассматривала огромные дома, внимательно изучая все, что ей попадалось на глаза.

– Практически ничем не отличаются они от других городов, – вдруг промолвила она, увидев очередной девятиэтажный дом.

– Архитектура в России везде одинаковая. Строили же давно.

– Ага.

Я сунул руки в карманы и медленно пошел в сторону метро.

– А мы что, не на машине? – воскликнула Вера, догнав меня.

– Конечно, нет, – ответил я ей, усмехнувшись. – Тут рукой подать до парка!

– А, ясно…

Мы прошли через подземный переход.

Солнце пекло так сильно, что я огорчился, что не взял с собой кепку. Люди лениво куда‑то шли, некоторые продавали какие‑то мелочи, зазывая к себе. Вера все внимательно оглядывала, однако старалась не отставать от меня. Выйдя к Музею космонавтики, она ахнула:

– Вот это да!

– Это Музей космонавтики.

– Как красиво! – Задрав голову вверх, она щурилась от палящего солнца, стараясь прикрыть ладонью глаза. – И сколько он в высоту?

– Не знаю, – улыбнулся ей в ответ. – Знаю, что он был открыт к двадцатилетию полета Юрия Гагарина в космос.

– Это же тысяча девятьсот восемьдесят первый год?

Ее познания в истории меня удивили. Я бы даже сказал, ошарашили!

Я редко встречаю в нынешнее время людей, которые любят историю или хотя бы ее знают. Но чтобы этот человек был еще и девушкой – это полнейшее комбо. Алина, в отличие от Веры, не любила историю и вечно пыталась выехать на мне, то и дело просила, чтобы я ей помог.

Если мы еще кое‑как что‑то запоминали в школах, то сейчас молодежь и вовсе учиться не хочет. Хотя… Чему я удивляюсь, если Вера – отличница?

– Любишь историю? – Я понял, что задал абсурдный вопрос, но деваться было некуда.

– Нет, просто нравится читать о космосе.

– Хокинг?

– Теория черных дыр. – Повернув ко мне голову, Вера расплылась в нежной улыбке. А она не так глупа, как кажется на первый взгляд. Я всегда думал, что Вера – глупая. Кажется, поначалу, как во всех знакомствах, она стеснялась, была робкой, прощупывала почву, а теперь, когда более‑менее мы наладили контакт, она стала… собой?

Неплохо. Что ж. Надеюсь, мне не будет сложно ее развлекать, пока Алина, как всегда, решает кучу дел, строя свою карьеру.

– Пойдем, нам в парк. А он находится дальше.

– А туда можно как‑то попасть? – перебив, Вера указала рукой на музей.

– Да.

– Он сейчас работает?

– Он открывается в десять утра, – твердо сказал я, давая ей понять, что мне не особо хочется идти в музей.

– Ладно, – мне показалось, что Вера поняла меня с полуслова, – заглянем потом.

– Ну, если хочешь, то можем зайти. Время уже подходящее.

– Нет, – отрицательно мотнув головой, ответила Вера. – Потом так потом.

Мы двинулись вдоль пешеходной дороги и, выйдя на площадь перед парком ВДНХ, она второй раз охнула:

– Как тут красиво!