Верни меня домой
Обнять её захотелось. Просто по‑человечески обнять, за её странности все и душу глубокую, как море. Я сел на кровати, посмотрел на неё, и понял, что пока она в моей комнате, я не усну.
– Пойдем чай пить. Хотя какой чай. Три ночи… У меня мороженное есть.
Она молча встала и пошла за мной. Немного в стороне, приняла мои слова про ночь, мою кровать и её память. Боится меня. Ну, а что ты хотел? Этого и добивался.
Сидим на кухне в темноте и жуем мороженое, которое выгребаем из кружек чайными ложками. Растрёпанная, в пижаме смешной, ноги босые. Надо купить ей тапки.
– Когда я была маленькая, мне снились плохие сны. Всем иногда снятся плохие сны. Всякая абракадабра – я от кого‑то убегаю, куда‑то падаю, прячусь, чаще всего снилось, что сестру мою похищают и забирают у меня, а один раз приснилось, что она умерла. Каждый раз ко мне приходил папа, садился на кровать и читал мне «АнтиБабая».
– Чего?
– Стишок детский такой про Бабая, почему он не страшный. Там что‑то типа «не играл в игрушки, не жевал ватрушки, не смотрел мультяшки, не гонял в пятнашки», про то, что дед Бабай не страшный, он хмурый, потому что одинокий.
Она тихонько рассмеялась.
– Совсем на память не помню, но я его записала. Просто тогда подумала, что буду своим детям читать. Все дети боятся бабайку и иногда видят плохие сны.
– Хочешь детей? – я постарался скрыть разочарование.
– Ну, как бы все девочки хотят детей, – она тихонько нервно рассмеялась и добавила: – Наверное.
– Должны хотеть, ты имела ввиду.
– Семью девочки хотят обычно. А семья – это ж дети, ну и всё такое.
– А вот тебе повод для размышлений – это ты хочешь детей или тебе сказали, что ты должна хотеть детей.
– Что ты имеешь против детей? – смеясь спросила она.
– У меня их не будет. Не хочу передавать по наследству всю эту генетическую помойку от моих непутёвых предков.
– Почему ты так говоришь? – возмутилась Марта.
Ну ведь не отстанет! Будет дальше упражняться в испытании моих границ на прочность. Надо сразу её с небес на землю спустить. Чтоб не приставала со своими бабскими разговорами и сопливые комментарии от меня не ждала.
– Моя семья – алкаши.
– Дети не отвечают за своих родителей, – начала было она.
– Слушай. Ковалевская, нас семь. Я седьмой. У меня было пять братьев и одна сестра. Из всего выводка относительно нормальные только я и старший брат. Брат номер два сидит, это его третья ходка, и, скорее всего, живым он уже оттуда не выйдет. Брат номер три отравился водкой. Брата номер четыре зарезали в пьяной драке, когда я был в армии. Сестра. Она бухала и спала с кем попало с четырнадцати лет, её убили, когда я еще учился в школе. Брат номер пять – главный собутыльник моей матери, я его трезвым не видел уже года три, наверное. Вовка, старший, работает на лесопилке в Строгановке, квартиру ему купили. Он не пьет, живёт один с собакой, женщины у него нет.
Конец ознакомительного фрагмента
