Весеннее чудо для мажора

И этот парень несся прямо на меня.

А еще… еще я узнала этого парня по гадским татуировкам, которыми покрыт его торс, прямо‑таки изрисован, как привокзальная стена.

– Не может быть! – ахнула я, и попятилась.

Парень вскинул голову, и ухмыльнулся. А затем нахмурился, и даже забыл про то, что пытался джинсы застегнуть…

… и какого черта у Андрея джинсы расстегнуты? Почему он вообще полуголый носится по деревне? И почему он вообще ЗДЕСЬ???

– Мы знакомы, кудряшка? Кого‑то ты мне напоминаешь, причем…

– А ну стой! – заорала незнакомая женщина, и адресовалось это явно Андрею.

Он не стал открывать калитку, а просто перемахнул через забор, обернулся на миг, и подмигнул мне:

– Потом пообщаемся, красивая. Напомни‑ка, как тебя зовут? Мы же знакомы?

Я нервно сглотнула, и побежала к себе.

– Нет, нет, нет, – бормотала я. – Кошмар, ужас, ЗА ЧТО МНЕ ЭТО?! – прокричала я, зачем‑то спрятавшись в сарае, и встретилась с любопытным козьим взглядом. – Ну привет, Джульетта.

Джульетта проблеяла ответное приветствие, а я облокотилась о деревянную стенку сарая.

Андрей. Здесь. Не узнал меня, сволочь такая! Была полненькая первокурсница, а сейчас – стройная студентка выпускного курса.

– Ну еще бы он меня узнал! – разозлилась я, и пожаловалась Джульетте: – Тут по соседству твой родич обитает, Андреем зовут. Познакомлю вас как‑нибудь. Первая моя любовь.

И, как это принято у первых любовей, оказалась она неудачной, а сам Андрей оказался козлом.

И мне жить с ним по соседству? С тем, кто столько кровушки моей попил, и даже не пострадал за нанесенные мне обиды?!

– Ну уж нет, Андрей должен уехать отсюда! – сузила я глаза, и взглянула в ту сторону, где за стенкой сарая располагался соседский двор. – Ну я тебе устрою, Андрей Булатов!

 

Глава 2

 

 

АНДРЕЙ

– Ну и где гребаные ключи? – дернул дверь со всей дури, но та не поддалась.

А вот окно поддалось, и еще как. Даже разбивать не пришлось.

– Ох, мать твою, ну и Мордор! – сплюнул, оглядев представшее передо мной великолепие.

Великолепие слепило глаза. Великолепие забивалось в ноздри, и оседало в легких. В общем, это великолепие лучше бы не видеть. Я не аккуратист, вот вообще ни разу, но это не дом, а свинарник.

По углам жутко колышутся клубы пыли и, похоже, в них уже жизнь зародилась. Всюду валяются обрывки газет, старое тряпье, какие‑то ящики с чем‑то мерзким на вид.

И, вполне возможно, если я хорошо покопаюсь, найду и несвежий труп. Пованивает в комнате соответствующе, будто здесь кого‑то грохнули.

– Убраться надо бы, – я пнул литровую банку, стоящую на моем пути, и из нее посыпались окурки.

Оглядел эту комнату. Соседние. Оценил масштаб безобразия, затем – свой уровень чистоплюйства, и понял:

– Лучше найму кого‑то. Однозначно, в дерьме рыться я не стану!

Деревня же, баб много, и что‑то я не видел здесь торговых центров и офисов, где можно работать. Значит, бабло нужно, и кто‑то, да согласится отдраить мое «наследство».

Можно той кудрявенькой предложить, которая странно пялилась на меня, а затем убежала в дом по соседству, как я успел заметить. И далеко ходить не надо. Тысяч десять отвалю, и пусть занимается своими прямыми бабскими обязанностями. Тряпку в руки, и пусть отмывает здесь все, отклячив аппетитный зад.

А я посмотрю со стороны, да. Полюбуюсь!

– Да когда ж ты свалишь? – прорычал я, выглянув в грязное окно.

За окном – забор, а за окном – чокнутая тетка. Вот реально, дура просто!

Трэш в моей жизни достиг своего апогея позавчера, когда придурочный, нудный старший брат в очередной раз принялся нотации читать. Его даже женитьба не исправила, как был душным типом, так и остался!

– Ты в курсе, что на практику нужно ходить? – ввалился Антон позавчера ко мне в комнату. – Это преддипломная, мать твою, практика! Сколько раз ты на нее ходил?

– Ну был разок.

– Разок, дебила кусок, – передразнил Антон. – Печать тебе не поставят, новую практику ищи, да поживее. Нехер прогуливать было. Дипломную работу, надеюсь, пишешь? Или тебя нужно как маленького мальчика контролировать?

– Ой, не нуди, Антонио. Что ты как мамка себя ведешь, иди с женой покувыркайся, – бросил я брату, с удовольствием наблюдая за его взбешенной рожей. – Диплом накатаю, а практика эта – отстой галимый. Офис, все в пиджачках, и мне сразу сказали, что я буду юристам бумажки подшивать. Охренительно полезно для меня, ага. Да пошли они!

Антона доводить – особая прелесть. Особая, потому что получается редко, это не мужик, а робот. Ходит строевым шагом, говорит рублеными фразами, а тут раздухарился, нотации читает.

А лучше бы не лез ко мне.

– Накатаешь, говоришь, диплом? – нехорошим голосом произнес братец. – Покажи‑ка мне, что ты уже написал!

И я показал. Средний палец, на котором для лучшего эффекта вытатуирован череп с сигарой в зубах. И уже через двадцать минут стоял под дверью квартиры, а рядом с ногами валялась спортивная сумка с моим шмотьем.

– Давно пора было это сделать, ты совсем от рук отбился! – орал брат. – Раз не хочешь как человек жить, иди на свои блатхаты, посмотрим, через сколько ты придешь обратно! И как придешь, тогда и поговорим, но уже по‑взрослому. Практику я тебе организую через знакомых, но ты должен будешь на нее ходить. И работать, Андрей! И диплом писать, а не «накатывать». Но все это только после того, как ты прекратишь хамить, и вести себя как помойный кот, ясно тебе?

Антон застыл в дверях, он уже успел остыть, и явно ждал извинений.

Не дождался. Я подмигнул брату, поднял сумку, и ушел. К лучшему. Давно свалить хотел, но брат не отпускал, а тут прям взбесился. Значит, своего я добился, не зря же доводил его.

Посыл Антона на блатхаты я проигнорировал – там я тусовался, но жить там невозможно. Жить, как казалось, мне вообще негде. А затем я вспомнил, что у отца дом в деревне был, Антоха за него налоги до сих пор платит.

Приехал я ночью, по дороге затарившись пивом. Ну и перепутал дом, подумаешь, темно же, света в окнах не было. А на улице хорошо, да и пиво вкусное, и согрело как следует. Как сел на крыльцо, так и вырубился, а разбудила меня чокнутая баба.