Вопль плоти

– Молодой человек, – наконец обратилась Римма Васильевна к своему гостю, снимая с тонких пальцев прозрачные блестящие перчатки и протягивая ему свою маленькую, с гладкой, точно отполированной, кожей руку.

– Мы ведь ещё толком не знакомы, не правда ли? Хотя, – продолжала она с лёгкой усмешкой, – я кое‑что о вас всё‑таки знаю, ну, скажем, совсем маленькие детали.

Он встрепенулся и посмотрел на неё вопросительно.

– Мне известно, например, что вы – журналист и что сейчас находитесь в весьма стеснённых обстоятельствах. Не так ли? Ну что ж, я вам помогу, хотя бы потому, что так всегда поступаю.

– Увы, фортуна от меня почему‑то всегда отворачивается, – пожаловался ей Дмитрий, хотя отлично знал, что большинству женщин нытики‑мужчины, как правило, не нравятся. Однако на её лице он увидел сочувственную улыбку.

– Вы, наверное, думаете, что я, купаясь в роскоши и ведя богемный образ жизни, не способна понять чужие страдания? Это далеко не так. А, кроме того, я вовсе не изнываю от безделья, не сибаритствую, – последние слова она произнесла с каким‑то задором, при этом прищурила выразительные глаза и небрежно откинула разбросанные в живописном порядке густые волосы.

Тут в дверь тихонько постучали, вошёл её супруг и как‑то неуверенно произнёс:

– Тебе, лапушка моя, ничего не нужно?

Супруга довольно сухо на него посмотрела и жестом попросила выйти.

– Я, молодой человек, сколько себя помню, столько и занимаюсь благотворительными делами. Во‑первых, всегда жертвую определённую сумму церкви. Во‑вторых, помогаю школам. Ещё я провожу уроки балетных танцев, причём, на совершенно бесплатной основе, наоборот, я ещё сама приплачиваю своим ученицам. Всего и не перечислишь. –

Она задумчиво смотрела на него, гадая, какое впечатление произвели на него её слова.

Однако Дмитрию не терпелось узнать о некоторых вещах: каким образом она будет ему помогать, в чём эта помощь будет выражаться. И потом, следуя известной поговорке: долг платежом красен, как он будет расплачиваться после? Наконец, его буквально терзал вопрос: что это за уроки танцев, коли учительница, пусть талантливая и прекрасная, но с бесчувственными ногами.

Впрочем, он хорошо знал, что этот вопрос он из этических соображений никогда ей не задаст.

Ёрзая, как на иголках, он выпалил:

– Но, госпожа, у меня, право слово, нет никаких средств, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.

В ответ она добродушно рассмеялась, и, чего никак не ожидал Дмитрий, подкатила вплотную к дивану, где он сидел, и как бы невзначай потрепала его шевелюру, отчего его так и кинуло в жар.

– Молодой человек, я, право, не так наивна и глупа, чтобы думать, что вам в ближайшее время грозит какое‑то солидное состояние. Я сама вам буду давать деньги на жизнь и даже сверх того, чтобы вы могли спокойно заниматься своим сочинительством. Глядишь, и я когда‑нибудь попаду в главные героини ваших романов.

«О, мама, мия! Уж не роль ли фаворита мне предназначена!» – Дмитрий толком не знал, печалиться ли ему, или радоваться по этому поводу. Но мысль о том, что больше у него не будет шанса хоть как‑то приподняться по крутой жизненной лестнице, заставляла его согласно кивать головой. Эта женщина ему всё больше и больше нравилась. Он с радостью думал о том, что теперь он будет постоянно наслаждаться её обществом. А её коляска его совершенно не смущает, напротив, она придаёт её облику некий шарм. На этой коляске она как на троне.

Наш легковоспламеняющийся герой просто обожествлял образ Сажиной, хотя толком её не знал.

Между тем в дверь опять предупредительно постучали. С поклоном зашёл уже немолодой человек, в чёрном фраке.

Он принёс на подносе кофе, чёрную и красную икру, несколько сортов красной рыбы, овощи, фрукты, на десерт – мороженое и торт. Поклонившись хозяйке, он удалился. Видя, что Дмитрий ни к чему не притрагивается, Сажина полушутливо приказала ему всё немедленно съесть.

– Вы ведь, Дмитрий, голодны, я за вами наблюдала, за столом вы так ничего не съели! Навёрстывайте упущенное.

Мы одни, так что можете особенно не церемониться.

Живший постоянно впроголодь, Дмитрий с грустью подумал о том, как всё‑таки унизительно быть бедным.

Пока он ел, Сажина начала объяснять, какая ипостась ему отводится в этом доме. Он будет просто жить у них, ему будет отведена специальная уютная комната, и, если он пожелает, к нему будет приставлена домашняя обслуга. Она будет выделять ему денежное пособие на личные нужды. Он чуть было не поперхнулся от изумления. Не верил своим ушам! За ничегонеделание ему будут ещё платить! О такой красивой жизни он вряд ли мог мечтать!

Уж не сон ли это? Сажина как бы между прочим добавила, что за ним будет закреплён легковой автомобиль.

– А разве я ничего не буду делать? – глупо улыбаясь, спросил он.

– Вы, мой милый мальчик, ни больше, ни меньше должны только во всём меня слушаться, – и она кокетливо погрозила ему пальчиком.

Как бы ни был Дмитрий взволнован, от него не могла ускользнуть одна весьма существенная деталь. О чём бы она ни говорила, всё время старалась подчеркнуть свою роль: «Я сделаю!» «Я выделю!» «Я помогу!» Она выпячивала на передний план свою персону, словно супруга её вовсе не существовало в природе, и это было более, чем странным. Откуда у неё самой такие бешеные деньги?

Разговор с хозяйкой дома длился около трёх часов. На улице уже совсем стемнело, на небе перемигивались яркие звёзды, и это было знаком того, что ему пора было уходить. Однако он поднялся с места лишь после того, как его собеседница сделала большую паузу, затем очень ласково улыбнулась ему своей чисто английской улыбкой и перевела взгляд на дверь.

– Я вам, конечно, дам, мой милый мальчик, время на размышление, – снисходительным тоном закруглила она разговор.

Когда они выходили, опять откуда‑то вынырнул человек‑конь и снова одарил Дмитрия, мягко говоря, недоброжелательным взглядом.

– Глеб, проводи молодого человека к выходу и распорядись, чтобы его доставили домой, – сказала хозяйка, на что он почтительно кивнул.

В это время к Сажиной по очереди подошли две молоденькие, похожие лицом друг на друга, очень красивые блондиночки, с пышными волосами до плеч, в плотно обтягивающих стройные ножки модных джинсах. Не глядя в сторону Дмитрия, они поклонились матери и вежливым тоном спросили у неё разрешение идти спать.

Дмитрий даже остановился, поражённый. У неё есть дочки! Чего‑чего, но этого он отнюдь не ожидал. Неизвестно почему, но он полагал, что эта строгая, с красивым лицом дама не может иметь детей.

Ему безумно захотелось узнать всё до мельчайших подробностей об этой женщине, которая, как пить дать, является здесь самой главной фигурой. Эта удивительная харизматичка всех домочадцев, как дрессированных собачек, приучила себе подчиняться.

Ведь и ему она первым долгом поставила это условие.

 

Глава шестая