Вопль плоти

Дмитрий не мог скрыть досады и, стараясь как‑то прикрыть руками свой сильно поношенный костюм, протянул неопределённо:

– Да я так себе, в журналистских кругах пропадаю!

– А! А я, брат, тут фирмой заведую! Сбылась мечта идиота! Стал бизнесменом!

– Ох, и подстреливают сейчас вашего брата! – не зная, что сказать, выпалил Дмитрий.

– Да, стреляют! Но это самых крупных птиц, а я так, больше по мелочам пробавляюсь, – сказал Мартышка и, поддерживая свою даму под руку, он важно зашёл в магазин.

«Нет, положительно весь свет перевернулся, бывшие бездарные двоечники процветают, а медалисты, вроде меня, валяются в грязи!» – с глухим раздражением думал Дмитрий, шагая по направлению к постылому общежитию.

А утром, когда он, устав от бессонницы и тревожных дум, наконец‑то забылся, его разбудил громкий стук в дверь. Чертыхаясь, он вскочил с дивана. День начался с неприятной вести. Ему принесли письмо, в котором мать с беспокойством сообщала, что его сестра семнадцатилетняя Маша как уехала в город, так словно в воду канула. Четыре месяца от неё ни слуху ни духу.

«Сыночек мой, – горестно вопрошала мать, – что же вы со мной делаете, живую в могилу ложите, сначала ты покинул родной дом, теперь вот Машенька. Без царя в голове девка, погналась, глупая дурища, за большими деньгами и куда‑то сгинула.

Пропиши обязательно, заходила ли она к тебе, нервы мои прямо, как тряпка, все растрёпаны, ведь она не такая, Маша, чтоб не прописать матери, как устроилась. Обещалась на второй же день дать телеграмму, я все глаза проглядела, ждала почтальоншу. Дурья моя голова, не спросила адреса подружки, где дочка хотела остановиться…»

У Дмитрия сильно закружилась голова после этого печального известия, сердце бешено заколотилось, стало по‑настоящему страшно. « Ах, какая глупая сеструха! За лёгкими деньгами погналась, сколько их таких дурочек, в конце концов, оказывается в этих пресловутых фирмах досуга. И сколько их потом находят убитыми. Да неужели с его доброй наивной сестрёнкой случилось нечто подобное! А во всём я, болван ничтожный, виноват, веду пассивный образ жизни и ничего не предпринимаю, чтобы обеспечить свою прозябающую в нищете семье».

Он дал себе слово во что бы то ни стало найти сестрёнку, и эта мысль ещё больше укрепила его в намерении найти частное сыскное агентство и поработать некоторое время сыщиком, тем более, что какой‑никакой опыт у него по этой части есть. В редакции он возглавлял отдел криминальной хроники, его блистательные очерки, окрашенные в мрачные тона, пользовались бешеным спросом у читателей.

Размышляя таким образом, Дмитрий несколько успокоился, вынул из шкафа позавчерашние чёрствые уже пирожки, которыми его снабдила Лиза, и, запивая их холодной водой из‑под крана, включил телевизор.

Сердце его вновь охватила смутная тревога, когда молоденькая черноволосая симпатичная дикторша, в сиреневом костюме, рассказывая о происшествиях за последнюю неделю, сообщила, что в списке без вести пропавших молоденьких девушек в городе добавилось ещё пять человек. Причём, все они слыли красавицами.

«Но ведь и Машка у нас красивая, одни синие глазища с длинными ресницами чего стоят!» – с грустью подумал он и опять дал себе слово немедленно пойти в частное агентство и начать поиски.

Тем более, есть одна весьма важная зацепка – необычайная красота этих несчастных девушек. А, значит, нащупывать следы надо в первую очередь в этих злосчастных фирмах досуга, которых в этом городе, как, впрочем, и везде, развелось, как грибов после обильного дождя.

Дмитрий с насмешкой посмотрел на своё унылое отражение в зеркале, обвисшие щёки, с проступающей лёгкой щетиной. «Рыцарь печального образа», – усмехнулся он, вспомнив, как его называла с любовью Лиза, и лениво принялся бриться.

Он и не услышал, как тихо скрипнула дверь и в комнату прошмыгнула Сосулька, которая никогда, собственно, не отличалась деликатностью, ибо твёрдо знала, что, если б она даже и была культурной женщиной, здешние жильцы всё равно бы относились к ней с глубокой неприязнью. Люди не любили её, главным образом, за её отталкивающую внешность и за то, что у неё была омерзительная привычка совать свой длинный крючковатый, как у старухи, нос туда, куда не следует.

Сосулька, имея за душой педагогическое образование, работала комендантом в общежитии вот уже 6 лет и в свои 36 никогда не была замужем. Видимо, эта весьма важная деталь и заставляла её периодически выливать свою желчь на окружающих, которых она страшно любила поучать, но при этом никогда не упускала случая немного пококетничать, если имела дело с мужчинами.

Мало кто знал, что она, несмотря на отталкивающую внешность (кроме длинного носа, у неё ещё немного был крив и безобразен правый бок), втайне претендовала ещё на то, чтобы понравиться таким симпатичным мужчинам, как Дмитрий.

Однажды вечером она, безвкусно вырядившись, заявилась, как всегда, без предупреждения к Дмитрию. Сидела битых три часа на диване и бог знает о чём томно вздыхала, поглядывая на него. Когда же у него, в конце концов, лопнуло терпение, и он грубо заявил, что хочет спать, она вскочила, как ужаленная и со злобой прошипела уже у самой двери:

– Скоро ты, голубчик, вылетишь отсюда в два счёта, полгода не платишь ни черта!

В этот раз Сосулька как ни в чём не бывало старалась изобразить на своём угрястом лице нежную улыбочку.

«О, мама мия! Опять притащилась чёртова кляча!» – поморщился Дмитрий, не предлагая гостье сесть.

– Если вы, Ольга Кирилловна, опять пришли по мою душу, то спешу вам сообщить, что вчера я расплатился за все долги! – подчёркнуто сухо сообщил он ей и демонстративно закурил, дымя ей прямо в лицо.

Но сейчас Сосулька была почему‑то в прекрасном настроении, может, оттого, что на ней была новая оранжевая кофточка. Менять то и дело свои туалеты – было главным смыслом жизни этой женщины.

– Ты слышал, Димитрий. – вкрадчиво проговорила она, жадно ловя его взгляд, – последнюю новость в нашем городе?

– А что такое? – он весь напрягся, подозревая, что разговор пойдёт о зловещих пропажах хорошеньких девушек.

– К нам прибыло собственной персоной новое градоначальство вместе со своей супругой! – Не дождавшись приглашения, Сосулька нагло опустилась на стул.

– Ну и что тут особенного! – безразличным тоном произнёс Дмитрий, притворяясь равнодушным, однако сердце у него так и подпрыгнуло, а в глазах загорелся интерес к данной новости. – Говорят, они тут уже целых три месяца!

– Дело не в этом, – радуясь, что он включился в разговор, продолжала Сосулька. – Просто эта жена его – уродка. Понимаешь, она – колясочница, это вообще нонсенс, не понимаю, как мужчины живут с безногими женщинами! Другие и с ногами, да их не хотят замечать. – Она обиженно поджала губы, явно намекая на себя.

– Но эта самая жена его, между прочим, редкая красавица, таких женщин у нас в городе нет, и потом, она, очевидно, очень умна, – заметил Дмитрий. – Держу пари, что в красоте никто из здешних красоток не сможет с ней потягаться.

Комендантша, как, впрочем, и многие женщины, терпеть не могла, когда в её присутствии нахваливали других. Она поджала свои змеевидные бескровные губы, так что подпрыгнула, как живая, чёрная бородавка на плоском подбородке.

– Хорошо быть красоткой, если у них, наверное, денег куры не клюют. Слух идёт, что они супербогачи, устраивают всякие вечера и приёмы.

После ухода Сосульки Дмитрий долго в возбуждении мерял шаги по скрипучему полу.