Вопль плоти

С тяжёлым сердцем Дмитрий распахнул дверь их убогой хатёнки – она стала ещё более приземистой, а окна с полуоторванными ставнями наполовину вросли в землю. Мать лежала на кровати и глухо стонала. При виде сына она с трудом приподнялась и, щуря свои выцветшие слезящиеся глаза, – когда‑то они, как у сына, были пронзительно синие, – печально сказала:

– Совсем я, сыночек, сдала, негодна ни на что! Вчерась еле‑еле добрела за водой, на крылечке посидела, видать, ветром‑то и продуло, никак, господи, не оклемаюсь. Вот и скотина во дворе вся передохла.

Она тихо заплакала, прижавшись к расстроенному сыну.

Дмитрий всегда был благодарен матери, что она, несмотря ни на что, сумела их с сестрёнкой выучить. С болью всматриваясь в резко исхудавшее родное лицо, сплошь изборождённое глубокими морщинами, он с горечью подумал о том, что будь он сам состоятельный, обязательно перевёз бы мать в город.

Он был сильно привязан к матери, так обычно бывает там, где рано лишаются отцов. Отец его был горьким пьяницей, однажды он просто‑напросто не дополз до дома, замёрз прямо у калитки.

Мать работала простой дояркой, всю заботу о воспитании детей она взвалила на свои хрупкие плечи. Синеглазая красавица, с толстой русой косой, она так и не вышла во второй раз замуж, хотя женихов к ней сваталось немало.

– Мам, а ты получила мой перевод, я тебе деньги высылал?

Она покачала головой, а потом опять легла, заворачиваясь в старенькую шерстяную кофту.

– Озноб, будь он неладен, бьёт и бьёт, – пожаловалась она. – Нет, сынок, деньги я не получала, почта к нам ходит скверно. Да и на кой они мне теперь. Я уже развалюха, как эта старая кровать. Сама по магазинам не ходок. Спасибо соседке, она меня кое‑какими продуктами снабжает. А ты, что, сынок, небось, работу хорошую нашёл? Зазря деньги не трать, не сори ими.

– Да, мама, мне круто повезло. Устроился в одну редакцию, там недурно платят, – не моргнув глазом, солгал Дмитрий, рассудив, что мать сейчас расстраивать нельзя. – Ты потерпи, мамуль, – продолжал он с деланным спокойствием, – мне, может, скоро квартиру дадут, тогда я тебя к себе перевезу.

Он ласково взял мать за руку, чмокнул в её провалившуюся щеку, затем, спохватившись, полез в сумку за пакетом с продуктами.

– Чуть не забыл. Я тебе, мамуль, такой классный сервелат купил, самый дорогой, помнишь, ты всегда мечтала попробовать такую колбасу!

В ответ она грустно покачала головой.

– Теперь я, сынок, не охотница до такой роскоши. Оставь лучше себе. Видишь, нет у меня ни одного зуба, лихоманка их побери! А ты деньги приберегай, с деньгами человек – хозяин‑барин. Давеча я видела ужасный сон, будто Машенька вся в чёрном, как птичка, порхает надо мной. Господи, а вдруг нет её уже в живых!

Так и не заявлялась она к тебе? – Мать жалостливо запричитала, надрывая душу Дмитрия.

– О, горе мне! И за что мне такое наказанье господне! И умереть спокойно не дадут. Кто мне теперь глазыньки несчастные закроет?

– Мамуль, ты давай раньше времени не расстраивайся. Найдётся, я думаю, наша Машка! Просто она наверняка где‑то загуляла. Правда, на неё это вовсе не похоже, но, когда человек приезжает из деревни и окунается в городскую жизнь, он порой теряет голову. Я сейчас, мамуль, с сыскным агентством поддерживаю связь, может, отыщем сестрёнку. А её фотографию я разослал по всем газетам.

Дмитрий с тяжёлым сердцем уехал от матери.

Собираясь на встречу к таинственной незнакомке, он дал себе слово после этого сразу же заняться поисками сестры.

Дом, где проживала важная особа, Дмитрий разыскал не сразу. Собственно, это был не обычный дом, а как бы целый дворец, окружённый со всех сторон вооружённой охраной. Дмитрий и предположить не мог, что в этом скромном городе с 200 тысячным населением есть такой царский особняк, куда и мышь не проползёт.

С дрожью в теле вошёл он в вестибюль, где его встретили двое бритоголовых мужчин, похожих на героев боевика. Они смерили его с головы до ног взглядом, в котором он без труда прочитал презрение и высокомерие, так барчуки смотрят на бедных холопов. В переполненном гостями огромном зале, гудевшем, как улей, чего он никак не ожидал, на него присутствующие сразу обратили внимание. Буквально отовсюду на него уставились любопытные глаза. Он неуклюже, как медведь, поворачивался, не зная, куда девать глаза и руки от смущения. Он и предположить не мог, что произведёт такой фурор.

Многие дамы в декольтированных платьях, с распущенными искусственными волосами, украшенными бриллиантами, бросали на него изредка восхищённые взгляды. Но хотя его импозантная внешность на прекрасный пол произвела большое впечатление, он никогда ещё не чувствовал себя так неловко, как в этом изысканном обществе. Здесь он был просто белой вороной.

Гости то и дело переглядывались, перешёптывались, он, грешным делом, подумал, что люди, вероятно, судачат по поводу его дешёвого в сравнении с другими костюма. При этой мысли кровь бросилась ему в лицо. Но, слава Богу, внимание скучающих гостей переключилось на хозяйку этого большого богатого дома. Она вкатилась в зал на своей коляске, поддерживаемая с двух сторон двумя мужчинами, очевидно, это были её личные охранники.

Сзади военной походкой вышагивал мэр города и её супруг Игорь Петрович. А когда коляска остановилась посередине зала, Игорь Петрович, несмотря на свой внушительный вес, молодцевато, как петушок, подскочил к своей супруге, величаво на всех поглядывающей, и довольно мило поцеловал у неё сначала одну белоснежную ручку, с прозрачными пальцами, потом другую. Затем он поспешно, но с тактом отошёл в сторону, и Дмитрий сразу понял, что муж тут лицо второстепенное, пребывающее в тени своей красавицы‑жены, властный взгляд которой заставлял трепетать самые робкие сердца у гостей.

Именно она, вот кто здесь был главный, только вокруг неё, как вокруг солнца, всё и крутилось.

К нарядной имениннице, в ослепительно белом платье, открывающем по‑девичьи тонкую восхитительную шею, то и дело как‑то раболепно подходили, смешно подпрыгивая, гости и, поздравляя её с днём рождения, говорили ей почти одинаковые комплименты. Словно все накануне старательно зубрили одно и то же: « Ах, какая вы сегодня очаровательная! Ослепительно прекрасная! С вами никто не может сравниться! Вы самая красивая женщина в этом городе!» И так далее и тому подобное.

Один подвыпивший низенький господин, с выпуклыми глазами, как у лягушки, подойдя к ней, как‑то вдохновенно выкрикнул: «Перед вами, о, наша бесценная госпожа, я падаю ниц!» Коротышка и впрямь растянулся у её неподвижных вытянутых ног, прикрываемых до самых щиколоток платьем и, к всеобщему одобрению, стукнулся звучно лбом о натёртый до блеска паркетный пол.

Наблюдательный от природы Дмитрий, сиротливо стоявший в сторонке, тотчас усвоил, что собравшееся здесь общество, всячески восхваляя достоинства хозяйки дома, по крайней мере, не нарушает два железных правила. Никто не упомянул, сколько же, в самом деле, виновнице торжества стукнуло лет. Как позже выяснилось, госпожа Сажина болезненно воспринимала всё, что касалось её возраста.