Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

Катерина свесилась с парапета и свистом привлекла внимание лодочника, который проплывал рядом. Она показала раскрытые ладони, намекая на оплату, и лодочник кивнул почти без раздумий. С тех пор как в городе не осталось животных, весь гужевой транспорт буквально вымер. Сбежавших лошадей искали в лесах и окрестных поселениях, посылали заказы в конюшни, но всё тщетно – звери ломали ноги и сворачивали шеи в попытках сбежать из города несмотря ни на что. Дарнелл пронизывали десятки рек и каналов, поэтому жизнь в нём не замерла, но потекла в ином ритме. Каждый второй, если не первый, кто имел лодку, решил подзаработать частным извозом, но их усилий с трудом хватало, чтобы удовлетворить потребности немаленького города.

Дождавшись, пока пассажиры усядутся в судне, лодочник завёл мотор и рванул вверх по течению. Катерина молчала, думая о своём, а Виктор, наоборот, разговорился с мужчиной – решил узнать, что творилось в империи, пока он прозябал под землёй. И услышал много о чём.

О том, как лютовала императрица: «Сестра моя в Андронталле живёт, она часто присылает тревожные телеграммы. Там каждый день на улицах ставят новые виселицы, а гвардейцы без устали грохочут из своих железных палок. С тех самых пор, как сожгли Арчибальда IV, императрица только и делает, что ищет заговорщиков под кроватью. Советнику Кромвеллу тоже досталось. Благо его всего лишь посадили в тюрьму, я уверен, что это какое‑то недоразумение».

О том, как бесчинствовали Левиафаны: «Какие‑то бандиты вырезали деревушку Инредд, это же совсем рядом с нами! Когда уже Чёрная гвардия их всех перестреляет, и куда императрица смотрит? Вот при Арчибальде IV…»

О том, что и за морем неспокойно: «В газетах пишут – мол, наш посол отплыл в Вердестт, но с тех пор от него нет вестей. Ох, что грядёт! Уже давно не времена Пороховой войны, если сейчас в бою сойдёмся, боюсь, преимущество окажется далеко не на нашей стороне».

О том, как тяжко приходилось рыбакам: «Вот же напасть, дикая чертовщина! Все плачутся, что “лошадок не осталось”, да тьфу на этих кобыл – в ближайших водах ни одной рыбины не отыщешь, вот беда! Вся надежда на крупные суда, они‑то могут уйти далеко в море, но что делать нам, простым рыбакам? Скоро зима, реки заледенеют и извозом уже не подработать».

За разговорами долгий путь пролетел незаметно, особенно для Виктора, который радовался каждой минуте, проведённой вне стен катакомб. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда облака рассеялись и пустили к городу последние лучи света. Катерина, щурясь, поправила картуз, сбитый набок резким порывом ветра. Она первая вылезла из лодки, не забыв щедро вознаградить лодочника за его услуги.

– Ты как, морально готов к заданию? – завела она разговор нарочито добродушным тоном. – Если твоя рука дрогнет у шеи Берислава…

– Не дрогнет.

– Всегда уважала тебя за целеустремлённость. В этом мы схожи, – Катерина одарила Виктора почти милой полуулыбкой. – А два целеустремлённых человека с нашими способностями свернут горы. Сам видишь, я всеми силами стараюсь помочь тебе достигнуть цели. Но и мне, если честно, не помешает чуточку взаимовыручки.

Виктор кивнул, не отрывая взгляда от мощёной дороги, которая вела их сквозь городскую улицу. Должно быть, Катерина хотела что‑то особенно важное, раз она крутится вокруг него уже столько дней.

– Я подслушивала тот последний сход приближённых. Помнишь, как они паниковали из‑за того, что Дары пропадают один за другим? Я знаю, кто виноват. Своими руками или чужими, Левиафаны издавна охотятся за Дарами Квадранты. Ради чего – сказать не могу, с Левиафанами даже я связываться боюсь, это путь в один конец, – её опаска не выглядела притворной. – Подозреваю, что заказ на Дар Берислава тоже подстроен ими. Я пыталась отследить цепочку заказчиков, но не нашла концов. Раймонд, мы не можем позволить очередному Дару угодить в их лапы.

Виктор замер на месте. Скрестив руки за спиной, он уставился на спутницу давящим взглядом. Многое он успел себе надумать, и про боло тоже были варианты, но услышанная просьба всё равно застала врасплох. Катерина по‑мелкому не играла.

– С Хранителями ты порвала, возвращать расположение мастера тебе уже без надобности. В то, что «когда‑нибудь» ты вернёшь Дары приближённым, я не верю. Зачем тебе боло, Катерина? О моих мотивах ты прекрасно знаешь, теперь я хочу послушать о твоих.

– Может, и верну – чуть позже. Не я враг приближённым. В моих руках Дары точно никому не принесут зла.

– Зачем тебе в это ввязываться, чёрт возьми? Левиафанов, говоришь, ты боишься. Хранителей предала. Верности Курьерам я в тебе тоже не вижу. На кого ты работаешь? – не выдержал Виктор. Видел же, чувствовал – что бы ни делала Катерина, оно всегда так или иначе оказывалось связанным с Дарами. Может, и в ту ночь, когда София умерла, она пришла к нему… Нет, без доказательств лучше не развивать подобную мысль.

– Все мои действия направлены исключительно на благо империи.

– Служишь убийцам ты тоже на благо империи?

– Как ты не побрезговал стать беззаконником ради своих целей, так и я использую любые средства в борьбе с угрозами Тормандаллу, если посчитаю их эффективными, – Катерина смотрела с вызовом, но Виктор и не собирался спорить. Поняв это, она слегка расслабила плечи и вернулась к деловому тону: – Когда покончишь с Бериславом, твоей единственной преградой станет Сорока – она в клюве отнесёт боло прямо в руки Левиафанов. Не допусти этого, мой дорогой Раймонд. Всеми способами. Если в процессе – а вдруг, мало ли что – пострадает другой приближённый, пусть забирает его боло. Для Сорок все Дары блестят одинаково, лишь для Левиафанов, как и для меня, они имеют разную ценность. Самый лучший исход.

– А если мы сработаем чисто и, кроме Берислава, никто не пострадает? – предположил Виктор, не слишком обрадованный «лучшим исходом». Пусть он и смирился с тем, что вынужден принести Берислава в жертву своим целям, но не видел смысла в лишних смертях.

Катерина закатила глаза и процедила:

– Убей Сороку, если не послушается. Или птичку тебе тоже жалко? Не забывайся: это бандиты, жадные до шиллетов отморозки с улиц. Не жалей подобную погань. Один из них твою Софию не пожалел.

Вдали блестела бронзовая шляпа Фрэнсиса Эливайнна, основателя знаменитого рода и самого Дарнелла. У его ног пританцовывала ожившая фарфоровая фигурка из музыкальной шкатулки, наигрывая на дудке простую мелодию. Пышная юбка с цветочным узором покачивалась в такт, светлые локоны прикрывала шляпка с бантом. Плетёная корзина, украшенная пожелтевшими листьями и ягодами рябины, так и подначивала закинуть в неё парочку шиллетов. Вблизи Виктор с удивлением узнал в уличной музыкантше Сиршу; её нынешний образ совсем не походил на ту женщину‑ласку, кусачую и опасную, к которой он успел привыкнуть. Сирша заметила их, однако довела маленькое представление до конца. Сыграв последнюю ноту, она в реверансе поклонилась своим немногочисленным слушателям.

– Где ты забыла свою шарманку с ручной обезьянкой? – Катерина небрежно похлопала, не скрывая издёвки в голосе.

– Они уже здесь, милая Ирма.

Обменявшись любезностями, Курьеры перешли к делу. Катерина передала Виктора на поруки Сирше, которой было приказано отвести его к Сорокам. Со словами: «Танцуй‑танцуй, куколка, пока ножки не треснули», Катерина на прощание бросила шиллет в корзину и ушла. Её силуэт тут же слился с толпой рабочих в похожих комбинезонах.

– А вы, я вижу, хорошо спелись, – Сирша подхватила корзинку и потянула Виктора за локоть в сторону лесопарка. – Пусть некогда общий цвет мундира не дурачит твою голову: Ирма не тот человек, с кем выгодно заключать союзы.