Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

– Совсем ты чёрствым и угрюмым стал от вольной жизни, ни слова доброго не скажешь, ни улыбнёшься. А ведь я успел оплакать тебя, хоть и нашёптывало чутьё, что ещё свидимся. – Тут Даниил стукнул кулаком по ладони, загоревшись идеей, которую сразу же озвучил: – Считаю сие событие достойным бутылки вина из Шинстари! Привёз с собой на случай, если от местных видов не захочется просыпаться по утрам. Я такой глинтвейн сварю, что ты ощутишь в себе весь жар шинстарийского солнца.

Самозванка шептала: «Не глупи, попадёшь в ловушку», но Виктор, измученный усталостью, голодом и холодом, ответил: «Почему бы и нет». Спустя полчаса он уже грел руки у камина в маленькой, но уютной квартире на берегу Паясы. Перед ним поставили тарелку с галетами; Виктор и не заметил, как угощение исчезло, оставив после себя крошки на пальцах и слабый привкус копчёного мяса на языке.

За стеной слышались негромкий звон посуды и приглушённое ворчание – Даниил на кухне боролся со старой плитой. Из столицы он приехал с одним чемоданом вещей: в основном это были карты и записи. На каминной полке валялся разобранный револьвер, на тумбочке – набор для заточки лезвий. Бельевой шкаф стоял с распахнутыми дверцами, среди белых рубашек особо выделялся хранительский мундир. В сердце Виктора словно воткнули острый стилет. Сразу же полезли мысли о прошлом – о славе, о чести, о тех, кого он потерял. Пока Виктор не лишился всего, он и не задумывался, как много дверей перед ним открывал этот мундир, и как много ртов затыкал.

– Ты что, приближённого ограбил? – спросил Виктор, разглядывая копию Дара. Его друг кинул безделушку на стол с такой небрежностью, словно и не было в ней хоть малейшей ценности.

– Как в твою голову… а! Понял, – Даниил выглянул из кухни, но тут же скрылся обратно, не желая отрываться от колдовства над глинтвейном. – Да так, дали эксперимента ради. Чёрная гвардия часто устраивает облавы на логова Левиафанов, иногда они привозят оттуда сувениры. Вот такие камушки, например. – Он ненадолго замолк, слышался скрип дверец. – Этот мусор и в подмётки Дарам не годится, в большинстве своём они пустышки и от ведовства не защищают. Но недавно гвардия выковыряла из степных идолов парочку камней, которые кое‑что да могут. Против самих Левиафанов, как видишь, работают неплохо. Правда… так и не нашёлся камень, который может помешать этим милым людям превращаться в вонючую лужу от любого чиха. Жаль, очень жаль, столько языков из‑за этого теряем.

Виктор потрогал прохладные грани камня, пригляделся к бледно‑розовым жилам внутри него. Вряд ли Даниил найдёт подходящее средство от «лужи», раз полноценный Дар не смог оградить Софию от голоса твари, сидящей в ледяной пустоши.

– Похоже, ты тесно трёшься с Гвардией, – сказал Виктор и оставил боло в покое. Ему хватало своего уродливого.

– Рад, что ты заметил! – без ложной скромности воскликнул Даниил. – В Андронталле я использовал всё своё обаяние, благодаря чему карьера быстро полетела вверх. Даже несколько раз беседовал с Арчибальдом IV, мир его праху. Как‑то он в шутку пригласил меня служить в Чёрной гвардии, а я в шутку согласился, но в каждой шутке есть доля правды, верно? Мастера я, конечно, никогда не брошу, как же он без меня, но мне позволили стать связующим звеном между Хранителями и Гвардией. Так и живём. Не всегда мирно: чёрные жуть как не любят слушать мнение со стороны, особенно критику. Зато польза, как видишь, немалая.

– Разве Хранители занимаются охотой на преступников? Это же задача полиции, а мастер всегда делал упор на защиту заказчиков.

– Чем охота на Левиафанов – не защита правящей семьи и жителей империи в долгосрочной перспективе? Однако! – Даниил с торжественным видом объявился в дверях, держа прихватками котелок, от которого шли головокружительные пряно‑цитрусовые ароматы. – Напомню, что это ты задолжал несколько историй.

Старый друг не лукавил, его глинтвейн действительно оказался лучшим из всех, что Виктор когда‑либо пробовал. Медленно, сдерживая желание выпить всё сразу, он смаковал каждый глоток. Тягучий мёд обволакивал нёбо, а пряности играли тонкими оттенками: корица напомнила о тепле домашнего очага, мускатный орех добавил лёгкую терпкость, а бадьян, словно звезда, вспыхнул в конце ноткой сладкой горечи.

Виктор откинулся на спинку дивана, наблюдая, как в чашке плавали остатки пряностей. Похоже, ему подсыпали секретный ингредиент, потому что стоило Даниилу сказать: «Ну, рассказывай», и слова полились из Виктора безостановочным потоком. Он поведал о вечере, ставшем роковым для Софии; о последнем приказе мастера; как тяжко привыкал к новой роли, к Дарнеллу, ко всему; какая каша творилась в голове всё это время; насколько осточертели чувства потери и потерянности, преследующие его неустанно; о неудачных попытках найти хоть какие‑то зацепки, пока не получилось связаться с мистером Картером; об отчаянной просьбе о помощи у Левиафанов, которая не привела ни к чему хорошему.

О Курьерах, конечно, он не сказал ни слова – такое признание могло перечеркнуть их дружбу окончательно и бесповоротно. Вновь приходилось умалчивать, врать, хотя Виктор вовсе не желал так себя вести по отношению к Даниилу. Как только Катерина могла спокойно манипулировать словами и доверием собеседника? Виктору это казалось ужасной ношей.

В одном месте он всё‑таки прокололся, упомянув помощь их общей знакомой.

– Выходит, Катерина знала, что ты жив, но и словом мне не обмолвилась? – Даниил с громким стуком опустил кружку на стол и нахмурил брови. Выглядел уязвлённым до глубины души.

– Может, сомневалась, что ты адекватно отреагируешь? – торопливо сказал Виктор. – По правилам ты не глинтвейн со мной пить должен, а повязать и сдать Хранителям.

– Пытаюсь припомнить в уставе подобный пункт, но память мне отказывает, – Даниил плеснул себе добавки. – Я, если честно, вовсе не представляю, что по «правилам» должен с тобой делать. Решения о казнях и других серьёзных наказаниях всегда выносил мастер, однако он сам тебя отпустил. Несправедливо по отношению к остальным Хранителям, но кто я такой, чтобы сомневаться в решениях человека, утвердившего эти самые правила? Вот только мне легко рассуждать, я информатор и несу иную ответственность, нежели нёс ты и тебе подобные, потому за других собратьев отвечать не могу.

Так незаметно разговор свернул с Катерины. Даниил расспрашивал, где Виктор нашёл крышу над головой, какие у него планы, не нуждается ли он в помощи, а тот радовался, что легко отделался. Может, Даниил и не знал пока, что Катерина предала Хранителей и не собиралась к ним возвращаться.

– Раз так сложилась судьба, что вся наша троица крутится в одном городе, то это прекрасный повод встретиться. Сколько мы всей компанией не собирались? Лет десять как минимум, – Даниил смотрел на Виктора с былым юношеским нетерпением, готовый хоть сейчас броситься искать Катерину и тащить её навстречу приключениям.

– Если только Катерина не заупрямится.

– У тебя все шансы её уговорить, в отличие от меня. Наверняка она до сих пор злится, что тёплое место подле императорской семьи досталось мне, а не ей.

Котелок опустел до обидного быстро. С виду полный энергии, на деле Даниил устал не меньше Виктора и заснул там же, где сидел – в кресле. Виктор накрыл друга пледом, чтобы не замёрз, когда камин потухнет. Сам же завалился спать на диван, не решившись покуситься на хозяйскую кровать. Наблюдая за догорающими углями, он прижал ладонь к груди и обвёл пальцем края ведовского боло под рубашкой.