Ворон ворону глаз не выклюет. Том II
Возможно, он утром не проснётся: Даниил заметит рукоять костяного ножа, боло выскользнет из‑под одежды, или всё правда окажется ловушкой. Сейчас был удачный момент, когда Хранитель беззащитен, а за клинком далеко тянуться не надо…
«Последний раз повторяю: замолчи», – мысленно сказал Виктор самозванке и прикрыл глаза.
Глава № 4. Там, где нет птиц, и летучая мышь – птица
Грачика всё не было – никто не встретил Хейда карканьем, когда он прошёл под кирпичной аркой. Помер, наверно, за столько дней без кормёжки. Жалко, он успел привыкнуть к этой кривой птице.
Перескакивая с одного клочка земли на другой, чтобы не мокнуть в лужах, Хейд лавировал между могильными плитами. Когда‑то здесь покоились жертвы Альмы Кэйшес, но квадрианцы давно вырыли останки и сожгли в погребальных кострах, а надгробия оставили в качестве напоминания потомкам об опасности беззакония. Засмотревшись на памятники прошлому, Хейд прыгнул на что‑то неустойчивое, перепутав с кочкой, и едва не улетел носом в грязь. В пожухлой траве валялся труп энлода, из его спины торчала стрела с пёстрым оперением. И без птиц Айра смог постоять за себя, но вдруг этот чужак пришёл с компанией? Хейд рванул к дворцу прямиком по лужам, а в голове крутились мысли одна хуже другой: «Зря, зря я принёс того филина, лучше бы сжёг его, выкинул в реку, да вовсе не стоило на ту вылазку соглашаться, всё равно ничего не изменилось!»
В логове Айры творился привычный бардак: всюду разбросаны опилки, пустые консервные банки, обломки толстых веток – и никаких следов битвы. Сам Айра лежал на полу, завёрнутый в перьевой плащ. Не считая опухшего от удара носа, с ним всё было в порядке, по крайней мере, физически.
Итак, осталось разобраться, что именно у брата пошло не так на этот раз. Лбом он сбил ветловые веточки, нарушив целостность круга, выложенного на полу. В его центре стоял идол размером с ладонь, напоминающий сердитую летучую мышь: на месте головы у него был череп с выпирающими клыками и вздёрнутой носовой костью, а в глазницах поблёскивал бледно‑розовый камень.
Рядом валялся раскрытый журнал Айры, полный пометок, исправлений и вопросов самому себе. Из хаотичной мешанины удалось подчерпнуть крохи: таких идолов, обычно огромных, из камня или глины, дейхе создавали для защиты от энлодов. Жертвенную душу заключали в ловушку и преобразовывали её в… чёрта?
«План вышел не шибко‑то удачным», – хмыкнул Хейд, пока листал страницы. С годами от зловредных чудовищ остался только образ, на который люди могли списать все свои страхи и неудачи. В журнале встречались зарисовки того самого идола, что сейчас стоял в ветловом кругу. Айра переработал, упростил и ускорил – если верить пометкам и расчётам – «созревание» чёрта, в этом ему помогла кость Предтечи. Хейд ещё раз вгляделся в глазницы черепа. А ведь надеялся, что показалось…
На потолке раздалось странное клацанье, Хейд поднял взгляд и застыл. Над ним висело дымное пятно, цепляясь за потолок когтями, выросшими из предплечий мышиных крыльев. Оно утробно клокотало: «Режь‑коли этого, не жалей, не жалей». Бормотало быстро, неразборчиво: «Жалкий‑глупый кутёнок, смерть‑смерть‑смерть, режь‑коли, режь‑коли, тогда этот беги‑уходи, не нужен этот, не нужен». Глаза‑угольки вспыхнули, как подожжённый порох.
Если Законы не врали, то духи боялись железа. Хейд на пробу махнул перед собой метательным ножом – тварь мгновенно отпрянула, растворилась в густой тени. Углы, куда не доставал солнечный свет, наполнились шорохами и мерзким хриплым смехом. Откуда чёрт нападёт в следующий раз? На что он вообще способен?
«Жаль, Айра не догадался заодно написать, как бороться с тем, что он породил», – и тут Хейд покосился на ветловый круг. Его ведь сделали явно неспроста, но каким образом ветки остановят чёрта? Будь на его месте свинцовый обруч, ещё может быть… Хейд одёрнул себя. В таких делах лучше положиться на брата‑ведуна.
Из теней зарычали: «Уходи, прочь‑прочь, кусать‑рвать будем этого, кусать!», но Хейд не послушал и торопливо сплёл сбитые веточки. Всё резко стихло, а молочно‑белая древесина идола почернела. Сработало!
Айра так и не пришёл в себя, ритуал выжал его досуха. Хейд оставил его отсыпаться на лежаке и укрыл одеялами от гуляющих сквозняков. У подушки лежал здоровенный нож со странными засечками на рукояти – таким же оружием Ищейка разделывал тушу козла в одном из воспоминаний Айры. Ведомый смутными догадками, Хейд поскрёб ногтем навершие рукояти и обнаружил под грязью заткнутое воском отверстие, прямо как у злополучной фигурки‑филина. Всё это время у Айры тоже была своя управа на Ищейку. Важная штука. Смахнув с клинка грязь и опилки, Хейд бережно положил его на видное место, поверх журнала.
Любопытно выглядели и лук с колчаном, оставленные на подоконнике. Основа из чернёного ясеня слегка поблёскивала на свету, а рукоять, обмотанная кожаными ремнями, на ощупь оказалась мягкой. Подобное оружие Хейд видел только в книгах: по городу с таким походишь до первого констебля, а в отдалённых поселениях охотники чаще использовали лёгкие арбалеты. Любил же Айра всякое старьё.
Вспомнился тот мёртвый энлод на улице – Айра убил его одним метким выстрелом в сердце. Каким ещё оружием он владел? Скольких людей за свою жизнь убил? Чувствовал ли вину за их смерть?
«Как же много я ещё о нём не знаю», – вздохнул Хейд и оставил лук в покое.
Прошло несколько часов, которых хватило, чтобы навести в логове чистоту и порядок. Хейд вымел пыль из углов, оттёр со всех поверхностей птичье дерьмо, сгрёб в мешок откровенный мусор – словом, исполнил давнюю мечту разобраться в этом хламовнике, пока его хозяин не мешался под ногами. Время от времени он посматривал на лежак, когда Айра, закутавшись в одеяла, бормотал что‑то невнятное. Крепко же его приложило ритуалом, раз до сих пор не очнулся.
Спустя ещё пару часов Айра подскочил как ужаленный и сбросил с себя одеяла. Его ошалелый взгляд метался между рабочим столом, креслом‑качалкой, окнами, идолом на полу, и собственными руками – словно всё это было чужим, непонятным, пугающим. Даже на Хейда он уставился как на незнакомца, со смесью страха и удивления, пока не пришло запоздалое узнавание.
Хейд всё видел. Всё приметил. У Клары, чудачки из «Аиста», провалы в памяти начинались по такому же сценарию – с коротких «неузнаваний», постепенно отгрызающих у прошлого всё больше кусков.
– Ты давно здесь? – просипел Айра, растирая сонное лицо.
– Давно. Твой маленький друг составил мне компанию, – Хейд кивнул в сторону идола.
Айра охнул и бросился к своему творению. Идол почернел, запылали глазницы, и дымчатая тень уселась на череп. Послышался рокот: «Этот опять пришёл‑приполз». Распахнув крылья, чёрт издевательски прыгал с одной когтистой лапки на другую: «Проси‑умоляй, жалкий‑облезлый кутёнок. Проси‑умоляй, проси‑умоляй».
– Мы уже это проходили. Прошу тебя, прекрати, – судя по голосу, Айра от чёрта порядком устал.
– Раз тебе настолько одиноко, что ты начал создавать всяких тварей, то я могу заглядывать почаще, – усмехнулся Хейд, помешивая в котелке суп из рыбных консервов.
