Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

– Я не для себя… погоди, ты его видишь? – В ответ Айра услышал красноречивый рассказ о том, как Хейд пытался усмирить его нового дружка. На детали он не скупился и добавил в конце, что об этом «сраном ведовстве» думал. Айра удручённо покачал головой: – Понимаю, для тебя мой быт непривычен, но придержи своё злословие. Ради меня. Будь добр.

– Так поясни, какая нам польза от одержимого истукана. Будь добр.

– Я старался призвать птиц, хотя бы Грачика, но… – Айра с несчастным видом развёл руками. – Тогда начал думать, чем ещё могу тебе помочь, и вот, кажется, придумал. Чёрт защитит тебя, как когда‑то ему подобные защищали дейхе от врагов.

– По‑моему, у тебя вышел не защитник, а неконтролируемый монстр. Ты использовал Дар?

– Это пустой осколок кости, который я нашёл в одной из лабораторий дейхе. Для Горнила он бесполезен, но я на всякий случай прихватил парочку.

– Но где ты достал жертвенную душу? – этот вопрос беспокоил Хейда больше всего. – Без неё ведь чёрт не получится, верно?

Он думал, что сейчас услышит историю про труп на улице, но Айра обхватил холодными пальцами его ладонь и уставился взглядом профессионального попрошайки. Семейный талант, видимо.

– Даже не начинай! Оставь мою голову в покое!

– Я… я не могу… – промямлил Айра и стыдливо отвёл взгляд. Он то ли не умел, то ли не привык, то ли просто не видел смысла контролировать эмоции. Всё, что творилось в душе – отражалось на лице, и Хейду стало не по себе от того, что он видел.

Вздох.

– Показывай свои картинки.

***

Костёр с трудом прогревает пещеру, пока метель воет голодным зверем, пришедшим по их души. На блестящих ото льда стенах танцуют тени – это дейхе беспокойно ходит кругами, сгорбив спину. Из‑под меховой шапки торчат белые косы, вымазанные животным жиром.

– …в тот день весь народ в поселении собрался: никакой охоты, никакой разведки, никакой торговли, – голос у Чёрного пилигрима глубокий и проникновенный, до мурашек. – Гуляния‑гадания, бабы варили снедь в общих котлах, дети плели из соломы‑веток куколок, желания загадывали… Хороший день, знаменательный день. Я выкатил бочку самодельной наливочки, в тот год решил сразить всех наповал доведённой до совершенства рецептурой. К сожалению, ни один земляк не оценил мою идею с плодами красной погибельки. Да если бы предки так боялись экспериментов, нас тут и не стояло бы!.. – он от души сплёвывает в сторону. – Пришлось на себе показать, что в умелых руках красная погибелька не опасна, а вполне увеселительна.

Так и хочется буркнуть: «Может, оно было бы к лучшему». Дейхе определённо не помешало бы в своё время увидеть границы, которые не стоило переходить.

– Люди танцевали вокруг костра, пели Весёлой Бабе, мы вместе с дочкой песни распевали… а под ночь явилось оно. – Пилигрим замирает напротив костра. Углубляются морщины у глаз и рта, они выдают на «лице без возраста», как говорят энлоды, все прожитые годы. – Огромное, на две‑три головы выше самого высокого энлода. Завёрнутое в рваньё‑тряпьё, как в квадрианский саван. То были гобелены, флаги, знамёна… серебристые мурены Хоррусов на фиолетовом полотне, бараньи рога Ойнасов на зелёном, волчьи морды Тьяхонов на чёрном… с десяток поверженных‑уничтоженных кланов, поселений, родов, как наших, так и белорожих. Сам себе памятник былых побед. Ходили слухи‑шепотки об этой твари, но они казались страшилкой. Кому нынче сдались мы, бледные тени предков? Никто из гаруспиков не предвидел, что оно явится за нами именно в тот день. Сколько криков было!..

На сердце тяжелеет. Все эти истории – как одна, и раньше он мог наблюдать за ними с другой стороны баррикад.

– Наши похватали копья, луки, пытались что‑то сделать, а я… а что я. Бежал со всех ног, думал, что словил белую горячку. Свалился в свежевырытую выгребную яму, ударился башкой, да отключился. Интересно, прихватила ли эта тварь‑паскуда наших красных барсуков в свою коллекцию тряпья?.. – Пилигрим вздыхает. Присаживается рядом на крупный сук, и сразу становится теплее. – Как очнулся, с бодуна едва смог из ямы вылезти. От Весёлой Бабы одна зола осталась, а от моих близких, друзей, соседей – трупы. Своими же руками перебили друг друга, как мне на голову никто булыжник не сбросил – загадка.

Пилигрим стягивает варежку и потирает глаза. В свете пламени серебрится круг на его чёрном сюрко.

– Такова сила Скорбящего палача… Молчащего… как там его ещё называют? Воющая Ветошь? Это страшный враг, кутёнок, но я уверен, что мы найдём способ с ним справиться. Кто‑то должен выгрести мусор, оставшийся после экспериментов наших предков с Непреложными законами, а эта тварь в тряпках – тот самый мусор и есть. Верно?

Он кивает. Хлопает друга по плечу, благодарит за оказанное доверие. И радуется в глубине души, что Глашатай, которая смотрит на них с улицы пустыми глазницами птичьего черепа, слишком далека от человеческих понятий и эмоций, чтобы обижаться на определение «мусор».

***

Хейда знобило, в ушах завывала вьюга. Его потрясли за плечи, помогая скорей прийти в себя. Чёрт наблюдал за ним и тихо поскрипывал, как несмазанные петли. Глаза‑угольки дрожали, оставляя в воздухе неровные световые следы.

– Рассказал? Рассказал? – дымный силуэт подрагивал и расплывался от нетерпения, то и дело резко возвращая себе материальную форму. – Ничего не утаил? Этот любит утаивать‑обманывать, верно? Жалкий‑лживый кутёнок. Расскажи‑покажи, откуда душу взял, давай‑давай!

– Прошу тебя, перестань, – с болью проговорил Айра. – Время поджимает…

– Время? Нас поджимает время? – смех чёрта напоминал скрип ножовки по дужке замка. – Благодаря кутёнку, у нас бессчётное количество времени! Вскрой‑распори себе брюхо, омой нас в крови, тогда мы подумаем над словами этого. Кутёнок же принесёт жертву? Принесёт‑принесёт? Нашей жертвы этому ведь мало? Или сначала пожертвует своим новым другом? Рассказывай‑рассказывай!

Чёрт распластался облаком, подрагивая, как желе. Устав слушать его крики, Айра коснулся идола. Тварь среагировала мгновенно: змеями поползла по одежде, обвила шею, пыталась влезть через уши, нос и искривлённый от боли рот. Хейд охнуть не успел, как его брат сам стал дымной тенью.

– Прочь!

Крик Айры эхом разнёсся по комнате, и в тот же миг чёрта опалило вспышкой лазурного пламени. Тварь отбросило к стене, её дымное тело дрожало, таяло, утекало в никуда. С воем она забилась обратно в идол и притихла, даже глазницы погасли, лишь бы никак о себе не напоминать. Айра вытер рукавом кровь под носом и обвязал фигурку ветловой веткой.

– Давай лучше сожжём это, – предложил Хейд, но брат покачал головой.

– Тот человек из видения. Он… он там, – Айра махнул рукой в сторону идола. – Ваше знакомство вышло ужасным, но на самом деле он не такой, сам же видел. Вместе мы совершили множество открытий: про Древних, про дейхе, про… про всё. Случилось несчастье, он погиб, а я… не знаю, о чём я думал, но… – он замолк, подбирая слова. – Да ни о чём не думал, просто до одури боялся потерять друга и единственного союзника. И тогда… я решил попробовать…