Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

– …Никак? – Виктор попытался вспомнить хоть один подобный случай – и не смог.

– Твои родители ещё живы, дядя‑Хранитель? – Сирша внимательно поглядывала на него поверх рюмки.

– Нет, – в этом Виктор почему‑то был уверен.

– Значит, правду говорят, что в Хранителях одни сироты?

– Наслышан, ваш мастер не гнушается малявок силой забирать. Бывало такое ли чё ли? – вклинился Танмир.

– Гаруспик говорил, что Тарнетт вам с малолетства мозги промывает, и как же происходит сей процесс? – добавил Лафайетт.

– А покажи клеймо! – с горящими глазами воскликнула Диана, оно с первой встречи не давало ей покоя.

– У вас помимо меня есть ещё один Хранитель, его и спрашивайте, – Виктор давно был готов к допросу, но в более серьёзной обстановке и от Ламарка, а не от хмельных Курьеров.

– Да тамо вопрос дашь, а на ответ получишь два с хитринкой‑подковыркой. Тако и позабудешь, что спросить хотел, – Лиховид пренебрежительно махнул рукой. – Хорош ломаться, новичок.

Вдруг на стол запрыгнул Долька, сверкнув алыми точками глаз. Лёгким шагом он прошёлся с одного края столешницы до другого, его шерсть отражалась в стекле бутылок серебристыми искрами. Курьеры разом заткнулись с такими лицами, словно их застукали за чем‑то постыдным, ведь где вольт – там и его хозяин.

– Вижу, без нас вы не скучали. Увы‑увы, придётся ненадолго прерваться. Пора проводить нашего друга на его новое место, – Ламарк вошёл в гостиную и с печальной улыбкой снял шляпу.

Ведьма держалась позади молчаливой тенью – воплощение горечи и боли. Маску в руках она сжимала бережно, как младенца. Виктор случайно встретился с ней взглядом. Горечь, боль, невысказанный укор – всё это обрушилось на него одним мгновением. Зря, зря он сел за этот стол.

В их компанию затесалась и новая гостья. На её губах застыла неприятная ухмылочка, а глаза – цепкие, холодные, как у хищника, – скользили взглядом по лицам Курьеров, пока не остановились на Викторе. Стало ли появление Катерины неожиданностью? Вовсе нет. Наоборот, было бы странно, окажись Хранителем‑перебежчиком кто‑нибудь, кроме неё.

Никто не решился перечить воле мастера, и Курьеры один за другим покинули зал. Виктор остался доедать ужин. Уж кто‑кто, а Ведьма точно не потерпит его в рядах желающих попрощаться.

– А ты выглядишь гораздо лучше с нашей последней встречи, – улыбнулся Ламарк. – Прогулка по свежему воздуху пошла тебе на пользу. Радует, радует.

Виктор молча жевал треску. Знал ведь, что ночной побег не останется незамеченным, но по возвращении его никто не трогал – землетрясение взбудоражило всех гораздо сильнее. Напрасно он думал, что пронесло.

– Всецело поддерживаю твои порывы обойти правила! Но в следующий раз, когда встретишься с Крысом, передай ему, что я глубоко огорчён его нежеланием видеться со мной. Если он где‑то напортачил, я не стану ругаться, а выслушаю и помогу. Понял?

– Я передам, – у Виктора крепло подозрение, что Ламарк не случайно упомянул в прошлом разговоре Крыса, как возможного проводника к Сорокам.

– Благодарю, – старик отвесил лёгкий поклон. – Ирма, дорогая, оставляю нашего друга на тебя. Сроки поджимают.

Виктор перевёл взгляд на Катерину, безмолвно спрашивая: «Ирма, значит?» Та ухмыльнулась, безмолвно отвечая: «Именно это и значит».

Каменные врата закрылись за Курьерами. Катерина присела на край стола и без спросу взяла с тарелки Виктора крабовую ножку; в тишине хруст хитина показался особенно громким. Сегодня она нарядилась в небесно‑синий приталенный плащ, поверх которого была наброшена пелерина, украшенная ромбами и серебряными цепочками – стандартная форма адептов Мудрой судии. Сейчас много таких людей ходило от дома к дому, помогая пострадавшим после землетрясения. В лечебницах всем не хватало места.

– Не минуло и двух недель, а ты уже пируешь с бывшими врагами. Эх, Раймонд, Раймонд. Предупреждала ведь: не связывайся с Курьерами.

– С одной из них, как оказалось, уже был связан. – Катерина не спешила оправдываться, вместо этого она прикусила крабовое мясо и изящно вытянула его из фаланги. Тогда Виктор спросил прямо: – Давно на двух стульях усидеть пытаешься?

– Сам не доверяешь, темнишь, а от меня ждёшь ответов? – Катерина театрально вздохнула и отломила от апельсина Виктора пару долек. – Если бы ты сразу рассказал о таинственной личности, с которой собирался встретиться, то не оказался бы здесь. Даже не представляешь, насколько сильно ты меня разочаровал, – она покачала головой. – Разве мы не были напарниками? Разве ты не согласился слушаться меня во всём?

– Я поступил так, как считал нужным, и приму последствия своего выбора, – сухо отчеканил Виктор. – У тебя под рукой всё это время была Сирша, а она знает главу Сорок… – и тут Катерина прижала к его губам палец. Мягкая кожа перчатки ещё хранила цитрусовый запах.

– Для таких разговоров здесь слишком много ушей, – Катерина обвела взглядом маски на стенах. Она соскользнула со стола и призывно протянула руку: – Как насчёт небольшой прогулки с дамой?

«Дама». Виктор никогда не видел в ней «даму». Боевого товарища, впрочем, тоже – Катерина умудрялась оставаться в собственном неопределённом статусе. Не дожидаясь ответа, она протянула ему зажжённый фонарь; и хоть для виду не спросила, а не хотели ли Виктор, к примеру, сначала закончить ужин. Они ушли прочь от жилой зоны. Вездесущие бражники остались позади, словно боялись приближаться, пока Катерина находилась рядом. Странно.

– Вновь мы идём по тёмному сырому подземелью. Не навевает никаких воспоминаний? – Катерина обернулась на мгновение, одарила игривой ухмылкой. – Ты, я. Не хватает Даниила. Сколько раз мы сбегали из крепости Багортт, пока проходили учения? Помнишь, как отгуляли Осеннюю жатву в деревушке… хм… Форенн?

– Форменн, – Виктор ощутил укол грусти. Перед глазами пронеслись обрывки воспоминаний: наступающая толпа одержимых селян, завёрнутые в саваны тела вокруг Поющей девы, огонь погребального костра, пустота в глазах Софии…

– До сих пор, стоит тебе состроить мрачную рожу, я вспоминаю ваши с Даниилом танцы на столе в крайне срамном виде, и сразу становится невозможно воспринимать тебя всерьёз. Ушлые девицы ещё тогда стащили вашу одежду и спустили по реке. Чудо, что успели всё до рассвета выловить. Вот же времена были, согласись?

– Не было такого, – возмутился Виктор, но в ответ услышал смешок. В ту Осеннюю жатву он напился в стельку и мог что‑то… упустить из памяти. Безумное время, когда догматы Хранителей не успели закостенеть в голове, а душа пылала огнём бунтарства.

– Признаться, я иногда скучаю по тем годам. Когда самое ужасное переживание – не успеть вернуться до рассвета в крепость, а самая страшная проблема – прийти к наставнику Варгеру в недостаточно опрятном и бодром виде.

Странные слова для человека, который с лёгкостью выкинул из сердца прожитую вместе юность и вспомнил о ней лишь в тот день, когда Виктор начал хранить Софию. Даже с Даниилом выходило встречаться чаще, хотя его перевели в столицу служить императорской семье. Интересно, что случится, если они соберутся вместе теперь? «Встретились в пабе Хранитель, Хранитель‑изгнанник и Хранитель‑Курьер». Звучало как начало шутки или фееричной попойки, вот только неизвестно, с каким финалом.