Ворон ворону глаз не выклюет. Том II

Угроза осталась без ответа. Выудив мелкого из воды, Хейд усадил его на землю подле фонтана. Сам рухнул рядом, едва касаясь Айры плечом. Хотелось чуть‑чуть отдышаться, пока голова гудела от усталости, а вязкие мысли пытались выстроиться в план действий.

«Затащить Айру наверх. Связать чем‑нибудь покрепче. Растопить очаг. Раздеть Айру. Просушить вещи… нет, не так, сначала раздеть, связать… а потом… потом…» – стоило дать слабину, как Хейда накрыла тёмная пелена. Даже во сне он не мог остановиться, вновь от кого‑то бежал, спасался: то это был здоровяк‑Левиафан, у которого он украл фигурку, то изрыгающий проклятья Парсеваль Аберконн, то Артур Эсвайр в гвардейской шинели, заряжающий на бегу револьвер, то Ищейка, предлагающий глянуть очередной фокус, то огненный гигант, стонущий и требующий остановиться.

Очнувшись, Хейд по инерции хотел вскочить и бежать дальше незнамо от чего, но тут же в унисон заныли ноги и ушибы от ударов ломом. Карманные часы показали шесть вечера. Времени прошло немало, а он будто и не спал, но хоть разум прояснился.

В комнате витал слабый, манящий аромат супа. Размеренный стук дождя звучал почти как музыка. Надо бы встать, заняться делами… но Хейд только плотнее закутался в одеяло, спрятался от промозглой прохлады. Впервые не нашёл в себе ни сил, ни желания встать с лежанки, всё тело словно вросло в жалкое подобие матраса. Он уже давно не юный жеребец: тридцать два года для айрхе – приличный срок. Многие мужчины его возраста нянчат внуков, а он – брата‑идиота. Кстати, о нём.

«Не дождались дети своего героя, так и стало Древних трое.

Мёртвую плоть четвёртый жрёт, на дне колодца слёзы льёт.

Пятый тенью бродит по земле, чужим обличьем путает людей.

О шестом лишь слухи ходят, криками мёртвых живых он изводит.

Не тяни со своей борьбой: седьмой зубы скалит за твоей спиной».

Гулкие звуки доносились из приоткрытого шкафа. Собрав волю в кулак, Хейд выбрался из‑под тёплых одеял – не время отдыхать, когда зрел серьёзный разговор.

Айра растянулся на коврах, окружённый мягким светом канделябров. Его голос эхом отражался от вершины купола, из раза в раз повторяя ту странную считалочку. Разбитые зеркала стояли поодаль, у стен, теперь уже бесполезные: вместо заточённых душ в их осколках могли отражаться только огоньки свечей. Едва Айра заметил, что больше не один, он тут же расплылся в улыбке, от которой на душе Хейда разом полегчало: это точно его брат. С придурью, зато свой.

– Присоединяйся, – Айра похлопал рядом с собой. Поколебавшись, Хейд принял столь любезное приглашение. От пола исходил жар, а затылком ощущалась слабая вибрация, приятно отдающая в висках. Напоминало мурчание Первого, когда тот снисходил до просьбы его покормить. Сбежал, наверно, вместе со всеми, рыжий разбойник…

– Чувствуешь? – понимающе хмыкнул Айра, разглядывая профиль Хейда. – Под нами томится древнее чудовище, но почему‑то именно здесь ощущается странное умиротворение. – Его скрутил приступ кашля. Теперь настал черёд Хейда сверлить брата взглядом. – Рад видеть тебя в целости и сохранности. Я знал, что ты справишься с Левиафанами, но всё равно переживал.

– А вот я не очень обрадовался, когда тебя увидел, – Хейд приободрился, чувствуя закипающую злость. – Алая улыбка? Серьёзно? Серьёзно, Айра? Как давно ты балуешься этой дурью? Никогда не видел людей со сгнившим ртом?

– Не твоё дело, Хейд, – устало сказали ему.

Худший ответ из всех возможных. Несколько простых слов подожгли Хейда подобно спичке, уязвили глубоко и неожиданно больно. Нависнув над братом, он сжал в кулаке ветхую ткань его рубахи. В кои‑то веки Айра снял свои музейные экспонаты.

– Не моё дело, говоришь? А моим делом было соваться к треклятым культистам? Ломать голову над никому не нужными дверями? Ты втянул меня в это, а я позволил себе втянуться, так как ты моя родная кровь. Однако не теряй берега, Айра. Я не служка, который рядом лишь по надобности, а когда мешается, послушно отходит в сторону. Тебе придётся со мной считаться, понял? На первый раз прощаю, но если ещё хоть раз скажешь: «Не твоё дело», развернусь, вот клянусь, развернусь и оставлю в одиночестве разгребать «свои дела».

– Я понимаю. Прости, – Айра положил ладони поверх запястий Хейда, едва не задев синяки. – Я не хотел тебя обидеть. Мой разум… подавлен. Из меня сейчас не лучший собеседник. Давай отложим разговоры на потом. Пожалуйста?

– Нет, – жёстко отсёк Хейд. – Не заслужил. Обещал прикрывать меня – и не прикрыл. Я столько всего за прошлую ночь пережил по твоей милости, что ты и представить не сможешь! И как ты меня встретил? С перемазанной алым порошком мордой и парадом безумных духов, один из которых чуть не угробил меня!

С каждой фразой Айра делался всё несчастнее, но на этот раз печальные глаза не смягчили сердце Хейда.

– Мне жаль, про…

– Если опять скажешь «прости», я тебе врежу. – К счастью, хватило одной угрозы. Хейд выдохнул и постарался взять себя в руки. – Ты в порядке?

– Более‑менее, – осторожно ответил Айра, сбитый с толку внезапной сменой настроения. – Мне правда жаль, Хеди. Всё вышло из‑под контроля, одно наложилось на другое, и… получилось то, что получилось. Предвестник… всё из‑за него. Он просочился в каждую щель под городом, и этой ночью попытался расшатать опоры своей темницы. Самая мощная и удачная из его попыток. Парочка таких землетрясений – и Горнило рухнет, а город вслед за ним.

– Занятно, – Хейд не сдержал нервный смешок. Он оставил рубаху Айры в покое и устало прилёг рядом. Стоило злости утихнуть, так и все силы куда‑то ушли. – А что наделала пернатая баба? Я её видел сразу после землетрясения. Орала на всю округу, зачем‑то увела животных…

– Видел? Правда? – Айра с удивлением вскинул голову. – Глашатай издала Зов, подобный тому, который может издать Молчащий. Вселила тревогу в умы живых, гнала прочь из города, пока не случилось бедствие похуже.

– Как мило с её стороны.

– Увы, но мёртвым до нас дела нет. Дарнелл – большой город, если все умрут во время прорыва Предвестника… – Айра изобразил руками взрыв, чуть не заехав Хейду по носу. – Древние, подобно смерчу, затягивают в свою утробу более слабые души, разрастаясь и становясь неконтролируемыми… разрушительными… безумными. Понимаешь теперь, почему моё дело настолько важно?

Хейд не ответил.

– Беда в том, что Глашатай не так уж и сильна, обычно её слышат наиболее чувствительные существа: животные… птицы. Улетели все до единой. Я пытался их остановить, на том и погорел. – Айра вновь зашёлся сиплым кашлем. Не заболел ли он после водных процедур? В детстве мелкий не мог похвастаться крепким здоровьем. Или это Аберконн сорвал ему голос криками? – Я не хотел тебя бросать, Хеди.

Хейд не удивился, когда ему с умоляющим взглядом протянули ладонь. Переживать чужие картинки ужасно не хотелось, но всё же он подал руку в ответ, всем своим видом показывая недовольство. Стоило ладоням крепко ухватиться друг за друга, а взглядам встретиться, как мир вокруг мгновенно померк.

***