Вороная

– И что же, вы прибыли в Сибирь в одиночестве?

– Нет, с компаньонкой. Она осталась в гостинице. Вчера мы хотели зайти в дом купца Корнилова, где расположилась свита и слуги Семьи, но мне преградили вход.

– Естественно. Туда не позволяется входить без моего разрешения. Но раз уж вы проделали такой путь… Кстати, почему вы не приехали сразу, вместе со всеми?

– У меня был обнаружен аппендицит и проводилась операция. Потом следовали несколько месяцев восстановления.

– Понял.

Полковник Кобылинский встал из‑за стола и прошелся по комнате, остановившись у окна. Он перехватил одну руку другой за спиной и о чем‑то думал несколько минут. После чего позвонил в колокольчик. Зашел тот же солдат.

– Никифоров, допустите гражданку Буксгевден в дом Корнилова. Сопроводите. Проверьте с офицерами и членами солдатского Совета багаж на наличие секретных бумаг для передачи заключенным. Я последую за вами через несколько минут. Мне нужно кое‑что уточнить.

– Слушаюсь!

 

***

 

Небольшой возок, запряженный в одну лошадь, довез их до площади, где расположились два каменных дома, один из которых был окружен наскоро сколоченным высоким деревянным забором. Вокруг него стояли часовые с винтовками.

Солдат помог Софье выйти из повозки, протянув руку. Она спрятала лицо от мороза, укутавшись в воротник серой шубы, и остановилась на мгновение, чтобы осмотреться. Вчера в темноте ей ничего здесь не удалось разглядеть.

Местность больше походила на деревню, чем на город – вокруг виднелись деревянные избенки с заснеженными крышами, из печных труб тонкими столбиками тянулся дым. Все вокруг было подсвечено теплым персиковым заревом утра. Пахло дымом и баней. С этой площади хорошо был виден белый каменный собор на вершине холма. Он, словно сказочный лебедь, плескался в розовых небесных водах. Она заметила фигуру звонаря в окошечке соборной колокольни. Через мгновение послышался зычный звон: храм приглашал прихожан на утреннюю службу. Мимо Софьи промчалась белая лошадка, запряженная в сани, оставляя за собой всполохи снега и затихающий звон бубенцов. Обстановка навеяла баронессе воспоминания, когда они с английской гувернанткой гуляли по заснеженной набережной Невы. Однако, когда увидела в окне губернаторского дома двух девушек, сладкие мысли о детстве рассеялись, и она вернулась в жестокую реальность. Баронесса их сразу узнала – это были Великие Княжны Мария и Анастасия. Заметив фрейлину матери, они улыбнулись и махнули ей, и Софья ответила им светлой улыбкой и приветствием, что не понравилось охране.

– Прекратите самовольничать! Иначе вас сейчас арестуют! – процедил сквозь зубы сопровождавший солдат.

Она показала девушкам жестом на дом купца, куда направлялась. Княжны кивнули в ответ.

В холле первого этажа было людно. Софья успела рассмотреть офицерскую столовую с открытыми дверьми и буфет. Еще в одну комнату постоянно заходили, а потом выходили солдаты в зеленой форме. Она предположила, что это комната для заседаний отрядного комитета.

С лестничного пролета мраморной лестницы на баронессу Буксгевден смотрели юная, круглолицая графиня Анастасия Гендрикова с убранными в высокую прическу волосами, в белой блузке с высоким горлом и в длинной коричневой юбке в пол и мистер Чарльз Сидней Гиббс, молодой мужчина в элегантном классическом костюме с цепочкой на жилете, в белой рубашке с черным галстуком. Они радостно улыбались, увидев знакомое лицо, и ждали, пока ее пропустят солдаты, скрестившие винтовки со штыками перед ступенями.

Наконец, из гостиницы доставили багаж. Офицеры перевернули вверх дном содержимое чемодана, проверили каждое платье и книгу. Один солдат даже отхлебнул из бутылки с шампунем, но, сморщившись, сообщил, что лекарства аристократов такие же противные, как и они сами. Софья еле сдержала улыбку, и вскоре ее пропустили наверх.

– Иза! – вскрикнула графиня и раскинула руки для объятий.

– Настенька, как ты?

Они обнялись и прошли вверх по ступеням на второй этаж. Большой холл был разделен деревянными перегородками. Учитель Цесаревича последовал за ними, но, заметив их желание посекретничать, удалился в столовую.

– Тяжело и грустно. Каждый день видимся с Семьей, стараемся как‑то облегчить участь Царственных Узников. Иногда нам разрешают выходить в город в сопровождении охраны. Дни кажутся длинными и бесконечными. Мы уже прочитали все книги, что взяли с собой из Царского Села. Теперь взялись за местную библиотеку… Расскажи, как ты добралась?

– Ах, меня ужасно укачало в возке! Я не представляю, как извозчики и пассажиры ездят по этой дороге летом. Наверное, телеги подскакивают на камнях или застревают в грязи, намытой дождем… Со мной приехала мисс Матер, она осталась в гостинице.

Взволнованные, они прошлись по холлу, держась за руки, и остановились у одного из окон, из которого был виден губернаторский дом. Софья скинула шубу на потертую софу.

– Раньше здесь был городской суд, – указала рукой графиня на холл, – поэтому пришлось обустроить эту большую комнату именно так, чтобы всем хватило места. Правда, отсутствие уединения немного раздражает.

– Главное, что мы сейчас все вместе. Будем надеяться, что эта история скоро закончится, и Семью отпустят. Может быть, им удастся уехать заграницу…

Они сели на лавку и снова взялись за руки. Графиня вздохнула и опустила глаза.

– Когда мы выезжали из Царского села, Император не знал даже места назначения. Хотя в этом городе уже готовились к нашему приезду. Вот что значит заговор! Посмотри.

Она протянула Софье «Сибирский листок» за начало августа. Баронесса пробежалась глазами по газетной заметке:

 

«…в Тобольске давно все знали, что здесь назначено место жительства Семьи бывшего Императора. Под квартиру отведен губернаторский дом, переименованный было в „дом Свободы“… Во время остановок парохода у пристаней для погрузки дров все дети выбегали на поле и рвали цветы: сын Алексей в солдатской шинели с ефрейторскими погонами, дочери острижены низко под гребенку после недавней болезни, одеты они очень просто. Конвоя прибыло триста человек».

 

– Место относительно тихое, – продолжила графиня, – политические агитаторы еще не добрались сюда. Первые месяцы, можно сказать, мы отдыхали от той атмосферы, которая окутала Царское Село. Население тоже не выказывает враждебности. Сначала мы думали, что будет предоставлена большая свобода, но увы… Как это жестоко – запереть четырех девушек и молодого парня в доме. Из наших окон хорошо видно, как дети ходят кругами по небольшому двору. Только по воскресеньям их водят под конвоем в церковь на службу. Я часто наблюдаю, как старики падают на колени в молитве или как женщины крестятся, когда Семья проходит мимо.

Софья взглянула, как графиня нервно теребит кольцо с сапфиром.

– Настенька, я привезла тебе новости о сестре. Инночка, к сожалению, медленно угасает от чахотки…