Вороная
Она обняла заплакавшую девушку и притянула к себе. Над подрагивающим плечом графини баронесса увидела, как в дверях возник Кобылинский и позвал ее жестом.
– Меня зовут, – шепнула она подруге, – я скоро вернусь, и мы продолжим разговор.
Фрейлина проследовала вдоль холла, шурша подолом длинного черного платья, и подошла к коменданту.
– Мы можем идти к Императрице? Как удачно! Я не стала далеко убирать шубу.
– К сожалению для вас, нет. Комиссар Панкратов против.
Глава 3. Таинственная шкатулка
Тобольск, 1974
Гостиная старинного особняка на улице Мира наполнилась ароматами наваристых щей на говяжьей косточке и кислой капусте.
Исталина Васильевна, статная голубоглазая блондинка пятидесяти лет, в чистеньком фартуке и белой косынке, хлопотала на кухне. Зоя украдкой любовалась, как мать уверенными движениями переливает суп из кастрюли в фарфоровую супницу, как режет хлеб и выкладывает сметану в тарелочку. Зоя посмотрела на свою черную косу с красной лентой, свисающую с худого плеча, и вздохнула: совсем не похожа на маму.
Она на минутку поднялась в свою комнату, чтобы переодеться после школы. В этот момент напольные часы в гостиной пробили час дня. На улице залаяла соседская собака. Зоя отодвинула штору с цветочным узором и выглянула в окно: отец неторопливо шел домой на обед, прихрамывая. Тридцать лет назад он вернулся с фронта с ранением ноги, и теперь не мог сгибать колено.
«Как хорошо, что война закончилась!» – думала Зоя.
Стукнула дверь, и отец вошёл в дом. Старый паркет поскрипывал под его кожаными сапогами. Зоя слышала, как он вешает дубленку в массивный дубовый шкаф, надевает тапочки из овчины и идет в большую столовую. Она стремглав побежала на первый этаж. Преодолев лестницу, бросилась в его объятия. Ефим Петрович закружил ее, блеснув под светом электрической лампы благородной сединой на висках.
– Как проходит день у моих красавиц? – спросил отец, опуская дочь на пол.
Она уже набрала воздуха, чтобы начать делиться впечатлениями о школьном дне, но мать, зашедшая в столовую с большой бульонницей, наполненной горячими щами, перебила:
– Зойка! Неси скорее хлеб с кухни!
Плетеная деревянная корзинка виднелась на подоконнике.
Родители продолжили разговор в гостиной.
– День проходит, как всегда, в заботах, Ефим. Скоро Новый год, надо подумать, где взять елку.
– Не проблема! – он потер руки и сел за стол. – Куплю на Базарной площади. Деревенские мужики каждый год привозят на продажу с северной стороны Троицкого мыса.
– Устал?
– Да, в магазине много работы. Сегодня разговаривал с покупателями. Рассказывают, что в следующем году на горе начнется строительство нефтехимического комбината. Между прочим, объявлена всесоюзная ударная комсомольская стройка. У нас в городе будут производить полимеры, каучук и химические волокна. Обещают новейшие технологии, каких нет во всей стране!
Зоя принесла хлеб и взялась по‑хозяйски разливать суп в тарелки, украдкой поглядывая на родителей.
– Наверное, желающих работать там будет много, – задумчиво произнесла мать.
– Да, предприятие будет большое. Собираются еще и ветку железной дороги дальше на север проложить, построить сухогрузный и нефтеналивной причалы. Неплохо было бы перейти работать на комбинат. Время требует перемен.
Отец взял ложку и принялся за суп.
– А ты что молчишь, вороная? – обратился к дочери Ефим Петрович с доброй улыбкой. – Ох, есть в тебе и во мне кровинка потомков хана Кучума, что раньше жили на берегу Иртыша, – и потрепал дочь по темноволосой макушке.
Исталина высокомерно фыркнула:
– Копия твоей мамочки.
Зоя была благодарна отцу, который всегда выступал миротворцем. И в этот раз он сумел ловко перевести тему разговора.
– Щи отменные, дорогая! Невозможно оторваться!
Зоя молчала, ковыряла ложкой капусту в супе и все думала о красивой расписной деревянной шкатулке, лежащей в чердачной пыли. Так хотелось ее поставить на книжную полку и хранить в ней значки и разную мелочевку! Только для начала надо найти ключ или вскрыть чем‑нибудь вроде спицы.
– Как будем отмечать наступление Нового года? – спросил у домашних Ефим Петрович.
– Привезем Калерию Ксенофонтовну из деревни. И я уже позвонила Глафирке по этому поводу, сказала, чтобы прихватила с собой и сына, – она подмигнула Зое.
– Тогда я позову двух продавцов и бухгалтера, чтобы было веселее. А ты, дочка, хочешь кого‑нибудь пригласить на праздник?
– Нет, – ответила она в полголоса и покачала головой.
***
Улучив момент, Зоя все‑таки снова пробралась на чердак, пока мать проводила урок игры на скрипке с соседской девочкой, а отец ушел по делам.
Санки так же лежали в темном, пыльном углу. Захватив свою добычу, Зоя поспешила спуститься вниз, чтобы вернуть связку ключей на комод в комнате родителей. Однако не забыла заглянуть и в старый деревянный ящик – таинственная шкатулка ждала ее на самом дне, прикрытая книгами.
В поисках ключа Зоя пошарила под альбомами и брошюрами, но его так и не удалось найти. Пожала плечами и направилась к люку. Спускаться с санками и ларцом было непросто. Она пыхтела и тяжело дышала, отчего щеки налились свекольным цветом.
В самый неподходящий момент – когда она вытаскивала салазки через люк на лестницу – из кармана выпала связка ключей и звучно бахнула о пол второго этажа. Зоя на мгновение замерла и прислушалась, но потом продолжила спускаться; успокоила себя тем, что звук удара, вероятно, смешался с протяжным плачем скрипки в библиотеке. Ей удалось бесшумно спрыгнуть с лестницы и вернуть ключи на место, оставшись незамеченной.
В комнате родителей Зоя увидела на подоконнике засохший лимонник. «Кажется, мама совсем про него забыла или, может быть, он на что‑то отреагировал…» – подумала она и потащила сани, груженные шкатулкой, в детскую, останавливаясь, протирая лоб от пота и время от времени перекидывая темные косы обратно за спину.
