Второй

Она вспоминала Таваса Вальдероя – дело давнее, она знать не хотела, где он сейчас, но в памяти навсегда остались его иллюзии, и теперь они согревали знанием, что порой всё бывает хорошо. Одна из любимых: нагретый солнцем прилавок с фруктами на оживлённом базаре, гул голосов, резкие крики зазывал и ругань, тяжёлый запах благовоний, пряностей и тёмно‑розовой малины перед самым лицом. В левую грудь упиралась дыня, под бёдрами перекатывались мандарины. «Груши‑то побитые какие», – сетовал кто‑то над головой, а она сжимала случайно попавшую в руку сливу, и липкая мякоть текла между пальцев. Или эта: они только вдвоём качались на волнах посреди океана, прямо на воде, она лежала на спине и откуда‑то знала, что под ней невообразимая тёмная бездна. Вода плескалась у самого лица, грозясь в любую секунду захлестнуть, залить солью ноздри, утянуть во тьму, куда не достаёт солнце. Грудь леденил настоящий страх, она боялась лишний раз шевельнуться, но когда, не удержавшись, всё‑таки запрокидывала голову в холодную зыбь, бездна не нападала, не бросалась в лицо, а растекалась тёплой невесомостью.

В замке тоже был иллюзионист – господин Кайтель, не такой старый, как другие, приятной и ухоженной наружности, но очень уж пресный и равнодушный с виду. Любит ли он выделывать что‑то подобное? Фантазировать можно сколько угодно – без эфира её отделяет от людей невидимая толстая стена. О чём они думают, чего хотят? Как здесь оказались и почему не бегут отсюда? Можно ли их об этом спросить? Да и как они, вообще‑то, относятся к ментальным магам из недружественной страны?

Одна надежда – весьма хлипенькая – оставалась на Джейсона. Господин Макдуф – милый и заботливый, но очень занятой – сказал: «Он весь в твоём распоряжении, не стесняйся обращаться с любыми вопросами». О, она не стеснялась. Ещё бы он отвечал как следует! Дома она старалась избегать таких – «проблемных», как она их называла: закрытых, больше заинтересованных в своих тёмных тайнах, чем в окружающих людях… Спору нет, есть в них что‑то притягательное, но стоит ли ломать голову над загадкой, если разгадка может тебе не понравиться? Ну а сейчас ей в любом случае не хватило бы времени – не будет же она сто лет тут торчать.

 

– …На второе свидание он пригласил меня посмотреть Пещеру Флейт, слышал про неё? Её стены состоят из колонн такой правильной формы, что она сначала считалась рукотворной, созданной ещё в Первую Эпоху, так что у меня не было шансов её увидеть. Но не так давно установили, что это полностью природное образование, возникшее без магии и техники, хотя в это трудно поверить. Она, конечно, успела побыть популярным местом в Первую Эпоху, но это совсем не то же самое, как с древними храмами, которые сначала в течение многих лет возводились людьми, а потом столетиями служили местом культа, полнились духовными переживаниями, а иногда их разоряли или сжигали, потом отстраивали заново…

Снега нападало несколько сантиметров, невесомого и рассыпчатого. Там, где они ступали – чуть в стороне от кромки прибоя, – снег мешался с песком, теряя белизну.

– …В общем, пещеру получилось экранировать, и вроде бы она безопасна для магов эфира. Очень хотелось там побывать – и вот, он меня позвал, мы договорились встретиться на следующий день. А утром я узнала, что у меня есть два часа, чтобы убраться из страны. Руфорта, придворного эфирного мага, в это время как раз четвертовали.

– Не повезло, – сухо прокомментировал Джейсон, не уточнив, кого из участников истории он имеет в виду.

Всякий раз, когда она «обращалась с любыми вопросами», в том числе: «Покажешь мне окрестности?», он выглядел недовольным, но не отказывал. Похоже, со словом директора ему всё же приходилось считаться.

– Да, я примерно так и подумала, – отозвалась Офелия. – Но если искать положительные стороны, то хорошо, что всё ограничилось одним свиданием, а то ещё пришлось бы страдать из‑за оставленного на родине жениха.

Они приблизились к заснеженным мосткам причала. Дальше полоса пляжа тянулась ещё метров пятьдесят, пока не упиралась в очередной утёс, которыми изобиловало побережье. Офелия шагнула на припорошенные доски, прошла почти до самого края – словно желая подобраться поближе к «материку», как здесь называли остальные территории Иннсдерре. Хотя строго говоря, Шаннтог находился на том же материке, но, чтобы добраться до цивилизации по суше, пришлось бы сделать крюк вокруг залива, когда по воде путь прямой и короткий. По крайней мере, таким он выглядел на карте. А на горизонте виднелся только Шанн‑эй, расплывчатый в извечной дымке.

– А у тебя как с личной жизнью? – она повернулась к Джейсону, который остановился рядом и медленно провёл ребром ладони по узким перилам, освобождая их от снега, чтобы облокотиться. Белые хлопья полетели в воду, по пути распыляясь облачком. Джейсон бросил на неё косой взгляд.

– Не могу выбрать между Сорхе и Гайром. Ты за кого?

– Ты никогда не бываешь вне замка?

– Почти.

– Почему ты вообще здесь остался?

Она уже успела вытянуть, что Джейсон когда‑то сам учился в Шаннтоге. Это‑то не удивляло, несмотря на отсутствие у него стихийных эманаций – граница между низшими и высшими давно перестала определяться наличием стихии и продолжала ползти вниз, – но что может заставить кого‑то во взрослом возрасте связать свою жизнь с таким местом?

Он молча водил ногтем по сырому дереву перил. Упрямое выражение лица ясно свидетельствовало, что отвечать он не хочет.

Со стороны леса семенила фигурка в знакомом фисташковом пончо, ярком и жизнерадостном на фоне снега и побледневших полуголых деревьев. Офелия энергично помахала, пончо остановилось, помахало в ответ и заспешило дальше к замку. Джейсон не отреагировал, а Офелия, как всегда, не могла сдержать улыбку при виде госпожи Бертемар.

– Она очаровательная!

– Жаль, не в себе.

– Не говори так, – обиделась она за соседку. – Просто она необычная. По‑своему видит мир.

– М‑м.

– Ты знаешь, что она всех людей сравнивает с растениями?

– А я о чём.

– Мне кажется, она весьма проницательна. Например, господин Макдуф для неё вереск. Разве не здорово? В Каэлиде много легенд о вереске, он ассоциируется с мудростью, долголетием, мужеством и стойкостью к невзгодам. Ты не находишь, что в этом что‑то есть?

– То, что Шаннтог стоит в зарослях вереска, конечно, ни при чём.

Офелия пропустила замечание мимо ушей.

– А я знаешь кто? Бессмертник. Похожа?

Впервые за время разговора Джейсон повернулся к ней и окинул оценивающим взглядом – чуть более долгим, чем того требовал шуточный вопрос.

– Подзабыл ботанику, – признался он. – Что за бессмертник?

– Ну, такие мелкие жёлтые цветочки. Скромные, но по‑своему красивые, – она улыбнулась, сделав паузу, чтобы он успел обдумать услышанное. – Приятно пахнут, предпочитают сухую почву, не вянут даже срезанными и используются в медицине. А по легенде, в них могут вселяться души умерших, чтобы говорить со своими близкими.

– И как тебе сухая почва?

Офелия только вздохнула. Она всё равно ни на что не рассчитывала.