Второй

– Вообще‑то, – заметил Ян, почесав нос, – если сегодня он действительно показал усреднённую силу атаки, то это то, с чего стоило начинать. А то получается, что до сих пор мы учились применять щиты, которые не защищают, и атаки, которые не пробивают щиты…

– Погоди, – припомнил Альберт, – а разве не ты говорил, что боевая магия вообще никому не нужна?

– Нет смысла отрицать, – Ян не дал сбить себя с толку, – что область применения боевой магии, мягко говоря, очень ограниченна. И большинству магов не придётся её использовать, может быть, никогда в жизни. Но уж если всё‑таки придётся, то тогда в полную силу, а не как получится.

– Я согласен, – кивнул Томар. – Это было позорно, но лучше как можно раньше узнать свой предел, чтобы когда‑нибудь его преодолеть.

– А что это вообще за «средний» уровень, – скептически скривился Бренги, – кто его определяет?

Ян пожал плечами:

– Статистически как‑нибудь…

– Ты ещё не достаточно много раз услышал, что магия вырождается, каждый первый курс хуже предыдущего и если мы такие бездарные, то на следующий год, видимо, придётся набирать низших? Тогда, по‑хорошему, средний уровень должен понижаться каждый год – но я подозреваю, что нам продолжают навязывать устаревшие мерки.

– Погодите, – осенило Ве, – если маги слабеют, значит, никого сильнее нас всё равно уже не будет, так? Зачем тогда становиться ещё сильнее, чтобы одолеть кого? Да ещё в самое мирное время за всю историю.

– Ну, знаешь, всякое возможно, – пробормотал Леоф. – Раскол Ковена случился считай недавно, и поверь, там была жуткая бойня.

– Ковен – другое дело, они сами по себе, и разборки у них были чисто внутрисемейные. Я говорю про весь остальной мир – города и деревни, где обычной жизнью живут высшие и низшие. Там все, кто младше нас, будут слабее нас, хоть бы мы все экзамены завалили, так ведь? Остаются, конечно, ещё те, кто старше, но я не представляю, чтобы кто‑то вроде Макдуфа пошёл мочить мирное население.

Альберт, вопреки обыкновению слушать молча, не удержался:

– А что, по‑твоему, было в пятьдесят девятом?

– А что в пятьдесят девятом? Это вообще не про магию, чисто произвол. Власти считай что нет, половина Ковена перебита, с половиной непонятно, что дальше. Делай что хочешь – хватай оружие, грабь деревни, и для этого не надо быть крутым магом. Если бы в каждом селе держали хотя бы одного высшего, все разбойники обломались бы…

– Это не были разбойники, – сказал Альберт.

– Ну пусть не разбойники, пусть сектанты, хотя по мне так это бабские сплетни…

– Это были не разбойники и не сектанты, а высшие маги.

– Кто тебе это сказал? – заинтересовался Леоф.

Альберт сразу стушевался. Выпитое развязало язык ровно настолько, чтобы поправить однокурсника в его заблуждении, но не больше. О том, что точку зрения, которая сильно разнится с общепринятой, придётся как‑то объяснять, он не подумал.

– Не помню, где‑то услышал, – бросил он, торопливо делая ещё глоток, чтобы кружкой отгородиться от неудобного вопроса.

Но Ян уже буравил его проницательными чёрными глазами.

– А напомни, – прищурился он, – ты откуда? Что‑то вылетело из головы.

– Из Сухого Ручья. Я же почему каждое лето там помогаю – сам рад навестить госпожу Инген, малышню повидать…

– Это я помню, Сухой Ручей, сиротский приют, под который отдали небольшую усадьбу между Ваной и Лихлинном. А где ты родился?

– Как раз в Лихлинне. Это и правда недалеко…

– В Лихлинне? – недоверчиво переспросил Томар.

– Ты жил в Лихлинне в пятьдесят девятом? Когда напали разбойники?

– Это были не разбойники, – закатил глаза Альберт.

– Боже, ты не рассказывал! Там же всех убили!

– Как же ты уцелел?

Альберт не придумал ничего более содержательного, чем развести руками. Так сразу и не расскажешь.

– Хмеля сказителю! – воскликнул уловивший его колебания Бренги и пододвинул к Альберту одну из пока нетронутых кружек в центре стола, в которую тут же подлил своего чудо‑зелья.

– Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, – заметил Томар, строго глянув на Бренги, пока Альберт, возведённый в ранг сказителя, пил и собирался с духом.

– Да он хочет, разве не видно!

– Это же, в сущности, историческое событие, – поддержал Ян, – об этом слышал каждый в Иннсдерре, а мы только теперь узнаём, что наш однокурсник – живой свидетель?

– Ну же, рассказывай, – потребовал Ве, – ты там всем навалял своим ураганным ветром?

– Ну скажешь тоже, – сконфузился Альберт. – Я до приюта вообще не учился магии, мог только всё ломать. Но, кстати, это мне как раз помогло.

– Говори уже! – взвыл Бренги.

– Ну… – Альберт почесал за ухом, собираясь с мыслями. Ему было приятно оказаться в центре внимания и заинтересовать всех своей историей, но знал бы он заранее, так хоть порепетировал бы! – За то, что я случайно смёл посуду со стола, тётка отправила меня посидеть в сарае, она каждый раз так делала. Вот я и сидел, когда снаружи поднялась суматоха. Окон‑то в сарае не было, только слышно, как все бегали, кричали, дымом потянуло. Я решил, что пожар. В общем, отчасти так оно и было. А дыма всё больше, и я понял, что мой сарай тоже горит, – а я в нём заперт! Я, само собой, запаниковал, стал пытаться вышибить дверь. И тут рухнула крыша, я только голову руками прикрыл, больше всё равно ничего не смог бы сделать. Стою и вдруг понимаю, что ничего на меня не падает, да ещё и дышать стало легче. Оказалось, я стою посреди обломков сарая, всё, конечно, в дыму, но я на воле, цел и невредим.

– И что это значит? – спросил Ян. – Ты непроизвольно защитился воздухом от падающей крыши?

– Да, похоже на то. Когда я взмахнул руками, получилось, что я случайно задействовал воздушный поток, он разметал падающие доски и всё остальное.

– Это очень круто для того, кто ничему не учился, – серьёзно сказал Томар.

– Так и что было, когда ты оказался на улице? – спросил Бренги. – Дал дёру?

– Я‑то дал, – Альберт невесело усмехнулся. – Но меня заметили и поймали. Непередаваемое ощущение полёта, когда тебя волокут по воздуху, а потом подвешивают в трёх метрах над землёй. И я вам точно говорю, что никакие разбойники такой магией не владеют. И, кстати, некоторые из них были в белой одежде.

– Ну, кто угодно может вырядиться в белое, – всё ещё не уступал Ве. – Хочешь, я в простыню замотаюсь?

– А сможешь потом меня несколько минут в воздухе удерживать?

– Ну… – Ве посмотрел на него, как будто мысленно взвешивая. – Несколько – не знаю… Допустим, я и не смогу, но ты меня наверняка смог бы.