Второй
– То есть, это были как минимум стихийные маги.
– Как скажешь, – сдался Ве, – стихийные так стихийные.
– А яма там была? – спросил Леоф.
– Какая яма? – не понял Томар.
– Мой отец говорит, что те, кто разорял деревни в пятьдесят девятом, убивали жителей не как попало, а сначала согнав всех в одну большую яму. Это вроде бы неофициальная информация, но все и так знают, потому и говорят про сектантов. – Он снова вопросительно посмотрел на Альберта.
– Да, яма была. С огнём. Туда меня и хотели бросить.
– С магическим огнём? – уточнил Ве.
– Надо думать, не лупой разжигали.
– И всех остальных жителей там сожгли?
– Ага.
Томар не дал затянуться траурной паузе:
– Так как ты в итоге сбежал?
– Как в сказке, – Альберт покачал головой, как будто сам не мог поверить в своё чудесное избавление. – Просто, пока я болтался в воздухе, вдруг появились ещё двое высших и спасли меня.
– Да уж, феноменальное везение, – оценил Бренги.
– И кто это был? – продолжил допрос Леоф. – И как они так вовремя там оказались?
– Да я понятия не имею. Мне показалось, что они не впервые увиделись – те, кто напал на Лихлинн, и те, кто меня спас. Может, у них там встреча была назначена. Ну а мне действительно просто повезло.
– Это кто‑то из Ковена?
– Нет, – уверенно возразил Альберт. – Хотя тогда я имел о Ковене очень туманное представление, но теперь‑то знаю, кто в нём есть. Никого хоть немного похожего на магов в Лихлинне. Ну то есть… – он оборвал себя, запутавшись в разных фрагментах собственной истории: тех, которыми хотел поделиться, и тех, которые упоминать не собирался.
– Что «то есть»? – не дал ему шанса Ян.
Альберт понял, что если продолжит мяться, то его вообще заподозрят во вранье, и, зажмурившись, выдохнул:
– Вообще‑то, под конец там ещё появилась Кристина Лин. Хотя тогда она, конечно, ещё не входила в Ковен.
– О‑о‑о, ты видел Кристину Лин!
– Это же как увидеть богиню!
– Она и в жизни такая красивая?
– Ты с ней разговаривал?
– Немного…
– Он с ней разговаривал! То есть, вы знакомы? Вы общаетесь?
– Да нет же, нет. Она спросила, как меня зовут, из Лихлинна ли я, есть ли у меня где‑нибудь родственники, а когда я сказал, что нет, отвела в приют. И сказала обязательно пойти в школу – она почувствовала мой дар.
– А у неё правда такой голос?
– Да, – Альберт улыбнулся, вспоминая. – Как… как будто звенят на ветру не успевшие опасть листья, скованные внезапным морозом…
– Боже, Альберт, как ты мог никогда нам об этом не рассказывать?
– Мы ему мало наливали…
– Да он вообще редко с нами пьёт. Кстати, почему?
Альберт совсем уже не знал, что ему делать со свалившимся на него вниманием, и только слабо отпирался:
– Да просто… мне казалось, что у вас своя компания, зачем навязываться…
– Да брось, нас всего шестеро парней на курсе, как тут ещё на компании делиться?
– Мы тебя зовём посидеть с нами, но не уговариваем, потому что у тебя обычно такой вид, как будто тебе наше презренное общество даром не сдалось.
– Что? – не поверил Альберт. – Правда? Нет, я никогда такого не думал!
– Ну вот и хорошо, что мы всё выяснили, – подытожил Бренги. – У меня осталось больше половины фляги, нам нужно взять ещё пива.
Как всегда, к середине учебного года от домашних заданий стало не продохнуть, да и занятия в классе требовали всё большей самоотдачи. Сложные преобразования, многомерные иллюзии, зелья, в которые, помимо собственноручно собранных ингредиентов, надо было добавлять энергию. На дополнительных тренировках по боевой магии Альберт вообще начинал сомневаться в своих способностях, и каждое занятие вызывало такую сложную гамму эмоций, что у него уже не оставалось никаких сил терзаться прежней смутной тревогой. Но прошлое напомнило о себе само – и, если бы Альберт не закопался в учёбу по самое темечко, он легко бы предвидел, когда и как это произойдёт.
Одностороннее воздействие они изучали параллельно с ментальными блоками. Точнее, технология блока была в принципе одна для всех видов воздействия, и они учились применять её сначала против чтения эмоций, затем против чтения мыслей, а в середине декабря после короткой лекции о воспоминаниях Шенди дала им несколько предостережений и поставила в пары для отработки. К этому моменту Альберт понял, что тренироваться в паре с Мартой – удача, а не проклятие, ведь только с сильным соперником можно быть уверенным, что твой блок сработал, потому что ты правильно его поставил, а не потому что твой противник даже не смог нащупать эфир. Но с другой стороны, с куда большей вероятностью его жалкий блок будет сметён, поэтому сейчас, стоя напротив Марты и глядя на её мечтательную полуулыбку, Альберт ощущал неприятный комок в животе. Сделав медленный вдох, он дал себе мысленный приказ: «Закрыть ворота!»
Из единственного интересовавшего его раздела истории – истории магических войн – Альберт извлёк для себя полезный образ обороняющейся крепости. Против физических атак это никак не помогало, но вот ментальная магия строилась на визуализации, любым действием получалось овладеть, только подобрав к нему удачную зрительную ассоциацию. Так что сейчас Альберт готовился стать крепостью. Марта чуть заметно улыбалась бледно‑розовыми губами – враг коварен и изворотлив, но эти стены так легко не взять!
– Подожди‑ка. – К ним подошла госпожа Шенди и тронула Марту за плечо. – Давай лучше я попробую потягаться с Альбертом, а ты иди к Зое.
Марта напоследок ободряюще улыбнулась и отошла, а Альберту пришлось заново собираться с духом и настраиваться. Госпожа Шенди выглядела такой же милой и безобидной, как Марта, но Альберт подозревал, что это характерная черта всех магов эфира – чтобы усыплять бдительность.
На самом краю зрения замерцали первые искорки – на стену крепости вышел великий чародей и начал плести защитное заклинание. Но стоило только взглянуть в глаза преподавательницы – зеленоватые, с чуть задранными кверху уголками, спокойные и понимающие, – и она уже была у него в голове. Да как!